Чудесные каникулы

Вскоре Миликэ обнаружил исчезновение своей добычи. Он пошел к плите, подсунул руку под камни и снова поймал его.

Ну и невезучий этот краб! Тинел был уверен, что это тот самый. «Почему он не убежал?» И сам себе ответил: «Как ему убежать, если там, под камнем, его дом?»

— Знаю, чья это работенка! — пробубнил Миликэ, победоносно проходя мимо Тинела с крабом в руке, и снова спрятал его в рюкзак.

После этого он уже следил за рюкзаком, и Тинел не мог освободить подневольного. С горечью проследил он, как Миликэ с рюкзаком на спине забрался в автобус.

Дома брат положил рюкзак на балкон. И сам лег спать на балконе. Так что Тинел не смог ничего сделать.

На следующий день, с утра вместо будильника раздался вопль Миликэ:

— Где мой краб?

Спросонок Тинел вытаращил глаза. Он не понимал, что случилось.

— Какой краб? — и сразу вспомнил все, что произошло вчера.

— Что случилось? — спросила мама.

И Миликэ, под маминым укоризненным взглядом, повторил свой вопрос чуть мягче, но все же довольно резко:

— Где мой краб?

Тинел забеспокоился: что с ним, в самом деле? Умер?

— Какой краб? — спросила мама.

Миликэ коротко объяснил ей и закончил:

— Тинел украл его.

Тинел возмутился, а мама сердито сказала:

— Как ты разговариваешь? С каких это пор в нашей семье завелись воры?

— Удрал твой краб, парень! — вмешался в разговор дядя.

— Как удрал? Сам?

— А как же иначе?

— Нет… Непонятно… — недоумевал Миликэ. Ему все мерещилось, что Тинел спрятал куда-то краба, а мама с дядей защищают Тинела.

Дядя сказал торжественно:

— Побег из тюрьмы протекал по всем правилам! Смелый парнишка! Молодец!

— Куда же он убежал? Как?

— Вылез из рюкзака, спрыгнул с балкона, — второй этаж не такая уж большая высота: прыгали мушкетеры, прыгнул и он. И… дай бог ноги — к морю!

— А в море он найдет свой дом, дядя? — обрадовался Тинел.

— Для него любой камень — родной дом. Море рядом. Вот он, залив! В двух шагах!

— Крабьих! — сказал Тинел смеясь.

И мальчик представил себе, как по уснувшей ночной улице вниз — к заливу, скорее к заливу — спешил краб. Молодец!

…Теперь Тинел вцепился в руки Миликэ и сильно сжал их:

— Я не разрешаю! Не тронь!

Миликэ пыхтел, глядя на него из-под бровей. Тинел знал, что он собирает силы, чтобы внезапно вырваться из его рук; если Миликэ задумал что-то, он обязательно сделает.

«Ну, на этот раз… — подумал Тинел, тяжело дыша от напряжения, — нет!»

Над ними появились две испуганные пичужки — родители птенцов из рукавички — и начали кружить над деревом.

Тинел процедил сквозь стиснутые зубы, скороговоркой:

— Если ты дотронешься до гнезда, я скажу маме, скажу Теофилу Спиридоновичу, папе, Аникуце — всем скажу.

Вдруг взгляд Миликэ стал более мягким, глаза посветлели, гримаса напряжения исчезла, он переступил с ноги на ногу, расслабил мускулы и сказал спокойно и примирительно:

— Я пошутил. Идем купаться.

И оба побежали к тому маленькому озеру, открытому ими давеча, похожему на тарелку, с краями, поросшими вербами, камышом и тростником…

Когда бежали к озеру, Тинел спрашивал себя мысленно: кого Миликэ застыдился? Мамы? Теофила Спиридоновича? Студентов? Папы? Аникуцы?

И только спустя несколько дней Тинел понял, какие перемены произошли в душе брата…

Глава III

Неожиданно из-за густых зарослей появился Дэнуц. Он бежал, размахивая руками и перебирая ногами так быстро, что казалось, у него четыре руки и четыре длинных нескладных ноги.

Он еще издали крикнул Валентине Александровне:

— Ура-а! Нашли!

Мама не могла отойти от плиты — бульон сбежал бы, она собирала ложкой пену и бросала ее в миску.

Тинел и Миликэ вертелись около. Миликэ ломал хворост, Тинел клал в огонь по веточке, чтобы огонь не слишком разгорался, но чтобы и не погас.

Дэнуц подошел к плите и, тяжело дыша, сообщил:

— Копали мы, копали, вдруг Теофил Спиридонович остановил нас: «Стоп!» И теперь изучает это место сантиметр за сантиметром, потому что заметил что-то в слое земли.

Так и сказал — «в слое», по-научному.

— И почему ты пришел? — спросила мама.

— Теофил Спиридонович сказал, чтобы вы не ждали нас с обедом. Придем, когда закончим.

Повернулся и ушел.

— Что же, будете работать голодными?

— Подумаешь!..

— Нельзя, — запротестовала мама, — погоди.

Она быстро сварила несколько яиц, собрала в сумку огурцы, зеленый лук, несколько помидоров, соль, хлеб, сложив все в целлофановые мешки, и отдала сумку Дэнуцу со словами:

— Работайте, сколько нужно. Первый голод утолите вот этим.

— Мама, мы тоже пойдем с Дэнуцем! Мы хотим посмотреть, — попросились мальчики.

— Кто вас не пускает? Идите, — сказала мама.

— Далековато, — заметил Дэнуц.

— Тогда перехватите что-нибудь, — и дала им в руки, всем троим, по куску хлеба с маслом и по огурцу.

На месте раскопок работа кипела, все были заняты.

— Сядьте, мальчики, вон там! — сказал Теофил Спиридонович, глянув на них рассеянно.

И мальчики сели на траву. Но вскоре им пришлось пересесть, чтобы не мешать работающим. Потом пересели еще раз и еще. Так они оказались возле каких-то кустов бурьяна, сидели рядышком, как два взъерошенных и перепуганных воробышка, с вытянутыми шеями, чтобы лучше видеть, ничего не пропустить.