Чудесные превращения Счастливчика-далматинца

– Отец мой, – сказала молодая девушка, и голос ее дрогнул. – Позвольте мне все же не выходить замуж за сэра Гарбиджа. Я не стану больше ничьей женой. Не боясь вашего гнева, я готова признаться, что, теперь, когда мой бедный возлюбленный, сэр Артур Шел- тер, мертв, лучшей участью для меня будет стать монахиней и служить Богу и добрым людям. Отец, повелитель мой, позвольте мне сделать это!

Но сэр Айрон оставался непреклонным.

– Дочь моя, леди Бьянка, ты видишь, я не гневаюсь на тебя за это признание, мне жаль тебя. Но теперь слово, которое ты дала мне, скреплено моим словом, данным мною сэру Гарбиджу перед всем народом. И ни я, ни ты не можем разрушить этот уговор, дочка, это – твоя судьба. Единственное, что я могу для тебя сделать, это назначить день свадьбы не раньше, чем через пять дней. За это время тебе, Бьянка, нужно свыкнуться с мыслью, что ты должна стать достойной и верной женой сэра Гарбиджа.

С этими словами лорд Айрон вышел из покоев дочери, а несчастная леди Бьянка бросилась на ложе и залилась горючими слезами. Кому, как не ей, было знать, что слово отца тверже камня и, как он сказал, так тому и быть!

Так, в тоске и печали, заливая ночью подушку слезами, провела Бьянка последние пять дней своей девичьей жизни перед предстоящей свадьбой. Вокруг нее суетились всевозможные портнихи и прислужницы – лорд Айрон дал им строгий наказ, чтобы леди Бьянка была так прекрасна, что все, кто в тот день увидит ее, были бы просто ослеплены ее красотой и блеском.

Дабы не прогневить сурового хозяина, девицы так и вились вокруг несчастной Бьянки, ни на минуту не оставляя ее наедине с печальными мыслями. Они то прикладывали к припухшему от ночных слез прекрасному лицу целебные освежающие компрессы, то натирали все тело леди Бьянки какими-то ароматными мазями, то принимались нежно расчесывать льняные вьющиеся локоны.

Но все, что когда-то доставляло удовольствие, теперь потеряло для Бьянки всякую привлекательность. Ко всему прочему из горы шелка, кружев и жемчужин ловкие пальцы портних соорудили невиданной красоты подвенечное платье и фату, и теперь наряд этот, повешенный в изголовье кровати, только лишний раз напоминал, какая мука ее ждет впереди.

Порой горькие мысли о будущем сменялись милыми воспоминаниями о том, как когда-то были счастливы Бьянка и Артур, юные и беспечные, полные надежд на то, что их будущее светло и безоблачно. Сердце девушки жило слабой надеждой, что сэр Артур все-таки жив и в один из ближайших дней непременно даст о себе знать.

Но дни таяли один за другим, а вестей не было. Последнего источника, откуда можно было ждать помощи и поддержки, больше не существовало. Леди Бьянке оставалось лишь смириться со своей участью и надеяться, что судьба сжалится над ней и пошлет скорую и легкую смерть. Вот такие горькие мысли рождались в голове несчастной леди Бьянки накануне дня, который всякая девушка почитает самым прекрасным, самым радостным днем своей жизни и которого ждет, пожалуй, больше всего на свете.

И вот день свадьбы настал.

Нетерпеливое ожидание и веселая суета в замке достигли неописуемых размеров. Все, начиная от строгого хозяина и заканчивая самым младшим поваренком на кухне, ожидали, что свадьба будет пышной и радостной. Конечно, печальный вид невесты не мог укрыться ни от чьего глаза, да только все думали, что девушка грустит так оттого, что ей придется расстаться с отчим домом и своей беспечной девичьей жизнью.

В этот день даже суровые стражники на замковых башнях и у ворот были в самом приподнятом расположении духа.

– Эй, Джон! А не видать ли еще сэра Гарбиджа со свитой?

– Что ты, Уильям! Или позабыл, что он прибудет только к полудню?

– А хоть бы и так! Да только ты уж все равно гляди в оба. Надо встретить жениха нашей госпожи, как и подобает встречать настоящего вельможу, а то видал, как он расправляется с теми, кто стоит у него на пути? О нас с тобой он руки марать не станет, дело ясное, а вот хозяину, коли что не так сделаем, пожалуется обязательно, и тогда не сносить нам головы!

– Да что ты, Уильям, ты своей пустой болтовней еще беду накличешь. Уж лучше помалкивай, а я со своей работой всегда справлялся и теперь справлюсь – не оплошаю.

Так, скорее от скуки, чем по необходимости, перебрасывались словами два стражника: Джон – сторож правой башни и Уильям, что стоял на воротах. Оба были приятелями и любили поболтать вот так, ни о чем, когда несли долгую вахту каждый на своем месте. Ну а сейчас они, конечно, надеялись, что если смогут как-то особенно услужить будущему супругу их госпожи, то в такой день можно рассчитывать и на какую-то награду. А потому постоянно одергивали друг друга, чтоб ненароком не задремать и не отвлечься какими-нибудь своими делами.

– Эй, Джон! – вновь подал голос тот, что стоял внизу, у ворот. – А вот скажи-ка, тебе, верно, так же, как и мне, жалко расставаться с нашей доброй и красивой госпожой?

– Как же не жалко! Понятно, жалко, – честно признался Джон.