Чудище

Я молчу. Рен разговаривает так, словно не помнит о той ночи, когда он застал, как я забираю девочку – как будто он своими глазами не видел, как я делаю как раз то, чего так боится городской народ. Как такое возможно? Выражение его лица в момент, когда он поймал меня, промелькнуло у меня в голове, и я вся сжимаюсь. Нет, если бы он помнил, он бы не защищал меня. Вопрос в том, почему он не помнит?

– Ким, пожалуйста, скажи что-нибудь.

Я отчаянно желаю спросить его о нашем последнем разговоре, но придерживаю язык за зубами.

– Как долго я здесь нахожусь? – говорю я вместо этого.

– Полтора дня, – он смущенно переносит свой вес на другую ногу.

– Они позволили тебе войти сюда? – признаюсь, я думала меня будут более тщательно охранять.

Рен криво улыбается и складывает руки на груди.

– Я подождал, пока стемнеет и проник внутрь. Ранее я слышал, как они говорили на площади. Я… я не могу позволить им сделать… что они хотят сделать с тобой.

Кожу закололо маленькими ледяными иголочками.

– Что? Что они хотят сделать?

Рен отводит взгляд.

– Это не важно. Я вытащу тебя отсюда. Ты будешь спасена.

Ко мне возвращаются крики из толпы: Чудовище! Сжечь ее! Сжечь чудовище!

– Они хотят сжечь меня, – шепчу я. Отец был прав. Почему я вообще усомнилась в нем? Если он был прав о них, мог ли он быть прав и о Рене тоже? Если я напомню ему о том, что я сделала, что я спасаю девочек, захочет ли он тоже меня сжечь? Или мне следует принять его потерю памяти как помилование и продолжать лгать?

– Они этого не сделают. Но мне нужно сначала тебя кое о чем спросить. – Рен делает паузу, так сильно хватаясь руками за локти, что костяшки его рук побелели. – Кто ты?

У меня екает сердце от искорки страха застывшей в его глазах. Может он и не помнит последнюю ночь, но я все равно его потеряла.

Мой мозг цепляется за ответ, который я приготовилась сказать ему, если бы он когда-нибудь случайно увидел меня в моем истинном обличии.

– Там, откуда я прибыла, до сих пор есть гибриды. Я знаю, ты не веришь, что они до сих пор существуют, но ты не прав. И я тому доказательство.

Глаза Рена расширяются.

– Но где?

– Я не могу рассказать тебе, – в этом месте я немного запинаюсь. Я никогда не заходила так далеко в своих мыслях. – Для их защиты, понимаешь.

Рен проводит рукой по волосам и качает головой.

– Думаю, я не могу упрекать тебя за желание сохранить в секрете расположение твоей семьи. Не после всего этого.

Комнату наполняет неловкая тишина.

– Но зачем ты пришла в Брайер? – наконец спрашивает Рен.

– Любопытство, эта часть всегда была правдой, – говорю я. – Мне очень хотелось узнать о людях, и я не могла упустить возможность изучить Брайер с тобой. Если ты помнишь, я пыталась первое время избегать тебя.

Он грустно улыбается.

– А я довольно настойчиво хотел познакомиться с тобой, не так ли?

Все что я могу это сглотнуть комок в горле.

Рен двигается в сторону двери, затем что-то протягивает мне.

– Вот, тебе понадобится это.

Мой плащ. Я даже не заметила раньше, что он принес его.

– Спасибо, – говорю я, накидывая его на плечи.

– Пойдем, я выведу тебя отсюда.

На цыпочках мы выходим из комнаты. В коридоре на столе кучей лежит стражник. Я бросаю Рену вопросительный взгляд, и он отвечает, самодовольно улыбаясь.

– Бутылка рома, приправленная сильным снотворным. Каждый раз срабатывает.

Он проводит меня по нескольким коридорам и, в конце концов, наружу в приветливую темноту. Ощущение как будто я попала домой. Брайер был мне совсем чужим в дневное время.

– Давай, – говорит он, – беги.

Я больше не могу молчать.

– Рен, почему ты это делаешь? Почему ты не ненавидишь меня как все в Брайере?

У меня неожиданно краснеет лицо и начинает щипать глаза. Пока он не отвечает, я не дышу.

– Потому что я знаю тебя.

Давление на глаза все сильней, и они уже горят.

– Я не пугаю тебя?

Он нервно смеется.

– Честно? Да. Но я не могу судить тебя за то, что ты скрывала правду. Я бы сделал то же самое на твоем месте.

От смущения у меня начинает болеть голова.

– Но что…

– Тсс! Кто-то идет! – шепчет он. – Иди! Сейчас!

Он толкает меня в сторону переулка, и я убегаю быстро и отчаянно, преследуемая только своими вопросами.

У ОТЦА, ДОЛЖНО БЫТЬ, ДУША НЕ НА МЕСТЕ. Я УЖАСНО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ ОТ ТОГО, ЧТО СОМНЕВАЛАСЬ В НЕМ, и так сильно отошла от своей миссии. Но я не могу вернуться домой. Не сейчас. Я не могу избавиться от чувства тревоги, которое чувствую, думая о том, что Отец увезет отсюда Рена. Иногда я думаю, может быть, Отец немного ошибается. Может ли он быть неправ. Хотя он оказался прав по поводу жителей Брайера – они боятся меня, ненавидят.

В предрассветные утренние часы я добираюсь до реки. Наблюдая за первыми проблесками утреннего солнца, я болтаю ногами в воде и надеюсь, что появится Бату. Он единственный, кто ожидает от меня, что я буду… просто я. В этом я не разочарую. Не так как я разочаровала Отца и Рена.

Их расстроенные лица преследуют меня в мыслях, не смотря на цветы и растения на берегу реки.