Чудище

– Ты что? – он хватается руками за подлокотники кресла так крепко, что я боюсь, что он вырвет набивку. – Ты ослушалась меня?

Мое лицо теперь сочетается по цвету с его.

– Прости, Отец. Я не намеревалась ослушаться тебя, но он был настойчивый, а мне было любопытно. Я не удержалась. Мне не с кем поговорить, когда я хожу в Брайер. Мне совсем не с кем поговорить кроме тебя, думаю я, но удерживаюсь от высказывания. Отец держал меня взаперти как сказочную принцессу, спрятанную в своей башне, одну, не знающую ничего об окружающем мире. Но, как и она, я не могла устоять перед желанием вырваться на свободу.

– Ты не разговариваешь с людьми в Брайере, потому что предполагается, что ты тайно забираешь их девочек из города! – Отец вскакивает и начинает ходить по комнате. Это не сулит ничего хорошего. Он еще даже не слышал самого худшего.

– Есть еще кое-что.

Он оборачивается, глаза горят, и я отскакиваю назад в своем кресле. Даже Пиппа скрывается под столом. Никто из нас никогда не видел Отца в таком состоянии.

– Что ты сделала? – говорит он.

– Я только делала то, что ты велел прошлой ночью. Я проникла в тюрьму и взяла одну из девочек с собой. Рен, должно быть, был по близости, потому что…

– Рен? Рен? Ты знаешь его имя?

Я еще гуще краснею, хотя я не знала, что это возможно.

– И он знает мое, – шепчу я.

Отец вскидывает руки, ворча. Он продолжает ходить по комнате.

– На пути из города, он нашел меня и увидел девочку. – Я делаю паузу, вспоминая озадаченное, шокированное выражение на лице Рена. – Он не понял, что я делала, а я не могла объяснить. Я ужалила его. – Я хватаюсь за сидение своего кресла, готовясь к тому, что Отец будет вне себя от бешенства. – Я хочу… мне нужно все ему рассказать. Что мы делаем, кто я, все.

Отец хватает меня за плечи и трясет, пока мои зубы не начинают стучать.

– Ты в своем грёбаном уме, девочка? Рассказать ему?

– Он поймет! – удается мне сказать. – Он поможет нам, если узнает. Он ненавидит колдуна так же, как и мы.

– О, я уверен, что это так. – Хмыкает Отец. – Он просто глупый мальчишка. Он не сможет помочь нам.

Я сержусь на то, как он оценил Рена.

– Он не такой. Он умный и хитрый. Король доверяет ему передавать секретные сообщения его советникам!

Я опускаю тот факт, что Рен представил меня своей семье и возможно самому королю.

– Это правда. – Отец перестает ходить и чешет подбородок. – Значит, он тебе доверяет? Ты еще можешь искупить свою вину.

Надежда заполняет мою грудь. Неужели я могу иметь и Отца и Рена?

– Как? Что я могу сделать?

Отец пожимает плечами.

– Ты приведешь его сюда в следующий раз, когда пойдешь в город. Я буду судить, действительно ли он работает на короля.

– Ты хочешь, чтобы я привела его сюда? Сомневаюсь, что он пойдет со мной. Наша последняя встреча прошла не очень хорошо.

Он смеется и от этого по мне пробегает холодок.

– Ким, все, что тебе нужно сделать, это ужалить его. Я допрошу его и выясню, что он знает о колдуне, короле, и любых планах, к которым он может быть причастным.

У меня перестают работать легкие.

– Ты хочешь, чтобы я погрузила его в сон? – паника волной накрывает меня там, где несколько минут назад теплилась надежда. Я не хочу снова жалить его, я уже сейчас чувствую себя ужасно из-за тех раз, когда я сделала это.

– Ты же не отправишь его в Белладому? – я не могу представить себе Рена так далеко.

– Конечно. Ты не можешь верить в то, что он захочет остаться рядом с тобой, когда он узнает, кто ты, ведь так?

Я могу. Я верю. Из всех людей, мне нужно, чтобы Рен верил в меня, какую бы форму я не приняла. Это тайное желание моего сердца, которое я едва ли осмелюсь произнести. Я бледнею.

– Ты веришь? – он берет мой подбородок в свои руки, сильней, чем обычно. – Сколько раз мне нужно сказать тебе, Кимера: ни один человек никогда не будет тебе доверять. Принимать тебя. Или любить тебя. Не так, как я. Я единственный, потому что я создал тебя. Они убьют тебя, как только посмотрят на тебя.

Я выдергиваю свой подбородок из его руки.

– Рен не убьет. Он расстроен, потому что увидел, что я забрала того ребенка, но когда он все узнает, он поймет. Я знаю, что он поймет! Он поможет, потому что я уверена, что он никак не связан с колдуном!

Я встаю, все мое тело трясется.

Отец складывает свои руки на груди и смотрит мне глубоко в глаза.

– Нет, Ким. Он не поймет. Он будет тебя ненавидеть. Он уже ненавидит тебя.

– Нет! – кричу я, пинком опрокидывая стул и изгоняя остатки разума из головы Пиппы. Затем я делаю единственное, что могу.

Бегу.

Единственная мысль, занимающая мою голову, это как сильно я не хочу быть рядом с Отцом. Как сильно я хочу увидеть Рена. Не обращая внимание на дневной свет и на возражения Отца, я бросаюсь в направлении тропинки ведущую через живую изгородь.

Сегодня воздух прохладней, но все мое тело горит огнем от плохого предчувствия. Отец не может быть рад. Рен не ненавидит меня! Я люблю его. Я сделаю все, чтобы оправдать себя в его глазах. Я все ему объясню. Я извинюсь за то, что так долго не рассказывала ему. Он поймет. Он должен.