Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

Все, естественно, прибыли с красотками модельных фигурок и симпатичных мордашек… и полным отсутствием самоуважения.

Гоняли их красавчики так, что я тихо косела в сторонке! Больше всех свирепствовал шатен, явно издеваясь над своей якобы девушкой по имени Ольга. Это подай, это принеси, это унеси, это поменяй, давай поживей шевели колготками… И знаете, а ведь она бегала! Быстро и безропотно, с улыбкой на лице и исполняла все его капризульки!

Это смотрелось мерзко. Морщился даже вечно улыбчивый Эрик, но только разводил руками, а после тихо признался, что пригласить сюда этого придурка с замашками падишаха и повелителя его вынудили родители. Ничего против он сделать не смог.

Апофеоз этого цирка наступил вечером, когда половина народа остались на террасе, а половина жарила зефир на костерочке рядом. Солнце уже село, становилось чуток прохладно, из колонок доносилась музыка, в саду пели цикады… Красота!

— Не замерзла? — меня привычно обняли сзади. Я невольно улыбнулась, откидывая голову ему на плечо и улыбаясь:

— Неа. Я ж возле костра.

— Ольга, — вдруг послышался голос сидящего по ту сторону огня Ларуша. — Я не понял, а ты чё, растолстела, что ли?

У меня брови вверх подпрыгнули. Чувство такта? Не, видимо, не слышали!

Да и потом, где там он лишний вес-то на нее немощных телесах рассмотреть-то умудрился? Я тощая, но Ольга по сравнению со мной один сплошной скелет в купальнике!

— Ларуш, прости, я… — заметно стушевалась брюнетка.

— Иди ка ты дорогая, в тренажерку, — лениво посоветовал лениво улыбающийся шатен, развалившийся на лежаке неподалеку. — Сгони жирок!

И… она ушла!

— А если я вдруг потолстею, — тихо спросила вконец обалдевшая я. — Ты тоже так сделаешь?

Руки на моей талии окаменели… а затем ухо обжег горячий многозначительный шепот:

— Я найду более… приятный способ.

Я покраснела вмиг!

Вот же… маньяк ненасытный!

Но радует одно — мне ясно дали понять, что обращаться так, как зарвавшийся француз со своей девушкой, со мной никогда не будут. Не взирая даже на мое положение — если бы Богдан хотел, он уже давно рассказал бы всем правду.

Глава 18

— Ну, и что мне с тобой таким красивым теперь делать? — сунув руки в карманы любимых камуфляжных штанишек, поинтересовалась, оглядывая с ног до головы парня, отданного в полное распоряжение моего самодурства.

Жертва произвола и беспредела в одном рыжеватом флаконе имени меня любимой меланхолично пожал плечами и улыбнулся.

Сзади кто-то восхищенно охнул.

Ну да… И не говорите бабоньки, у этого кадра лыба такая, что не любила бы я Богдана, сама карамельной лужицей стекла бы нафиг на пол!

Рост под два метра, фигурка, фактурка — все как надо! Ей-богу, Полонский в ответ на мой сарказм еще в самолете тактично отмолчался, потихоньку улыбаясь, когда я ни разу ни тактично заметила, что сей якобы вновь переведенный студентик не охранять меня будет, а усиленно привлекать к себе внимание противоположенного полу.

И ведь даже не приревновал, засранец, к данному образцчику мужицкой красоты. Знает же, что моя светлость только на его тело слюной восхищенно капать изволит!

Как-то незаметно остались позади целых пять дней безудержного веселья, солнечного пляжа, теплого моря и приветливо улыбающихся лиц. Остался позади и Ларуш, выевший мозги до самой печени, и мои любимые сокурсники по колледжу, как и ушел в небытие аэропорт, самолет и долгая дорога домой.

Здравствуй, родненькая ты моя Россия-матушка!

Уезжать с Маврикии не хотелось. Не хотелось оставлять вечно улыбающегося Эрика, спокойного и понимающего Андрея… даже получившего-таки по морде Ларуша, и того покидать не хотелось!

Шатен, кстати, долго выпрашивал, аккуратно и незаметно для остальных доставая меня. Ну вот бесило его, что его приличная подружка из высшего общества на задних лапках перед ним ходит, а вся такая проста я от его крутости в экстаз не впадаю, глядя на его тело не облизываюсь и от его плоских шуточек хохотом не заливаюсь. Да еще ни кто-то, а сам Полонский ради меня чуть не подвиги совершает и ни на шаг от меня не отходит! Решил тоже не отходить — послала. Решил зажать в углу… За что и получил по наглой моське от Богдана.

Не, эпических разборок с красивыми кульбитами там не было, как и громких криков и треска ломаемой мебели. Обошлось банальным «пойдем, поговорим». Вышли. Через пять минут вернулся спокойный Богдан и один, а Ларуш потом пару дней отлеживался со сломанным носом.

Зато хоть отвалил!

Разборки из-за меня мне льстили, я не спорю. Да только… сколько еще таких «Ларушей» мне придется встретить уже в стенах родного универа?

Ей-богу, не успели мы с аэропорта приехать сразу в родную альма-матер, как через пять минут об этом знали все!

Загоревших, отдохнувших и невозмутимых нас провождали взглядами, активно шептались по углам, но подходить и спрашивать хоть что-то откровенно побаивались. Во всяком случае, пока Богдан был рядом.

Но вот он ушел, оставив мне Лешика-охранника, и я…

Заметно стушевалась.