Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

Однако… со временем кончились и слезы, и истерика. И рассказать все-таки пришлось. И разговор был долгим. Надо сказать, что Кир отреагировал спокойно, а вот мне в процессе пришлось вызывать медсестру. Уж слишком многое свалилось на меня за последние дни — нервы капитально сдали, а реветь мне в моем состоянии не рекомендовалось от слова совершенно.

Надо сказать, что укол подействовал сразу, а вот спать пока как-то не хотелось.

Звонок мобильника Кирилла отозвался резкой болью в голове.

— Прости, Рыж, — виновато вздохнул Громов, доставая из кармана телефон. — Это твой отец. Он волнуется.

Я молча посмотрела на Кира. И видела — давать мне трубку он явно не хотел. Да и я к разговору с родителем я была ни то, что не совсем готова… Но со всем этим давно пора было кончать. Помедлив, я вязала телефон и приняла вызов:

— Да.

— Здравствуй, Рыжик. Маленький, ты как?

— Па-а-ап… Забери меня отсюда, пожалуйста…

***

Уже поздно вечером, убедившись, что Аня крепко спит, Кирилл вышел в коридор. Уже давно разбрелись все пациенты по своим палатам и разбежался по домам персонал, только на посту в конце тускло освещенного коридора сидела дежурная медсестра.

Правда, кроме нее в безлюдном помещении оставался еще кое-кто.

Привалившись плечом к стене возле двери, мужчина постучал костяшками пальцев по отделке из гипсокартона. Сидящей на скамейке светловолосый парень поднял на него усталый взгляд.

— Идем, — обозначив направление легким поворотом головы, негромко произнес Кирилл.

— Уверен? — ровно и даже как-то слишком спокойно переспросил Богдан, машинально переплетая пальцы рук — единственный нервный жест, который не удавалось контролировать. Никак.

— Она спит, — мужчина оттолкнулся от стены и пояснил поднявшемуся парню. — Успокоительное вместе со снотворным. Иначе бы реветь не прекратила.

Уже не сомневаясь, Богдан вошел в палату. Умом-то он понимал, что он там увидит… и все равно, вид Ани, сжавшейся в комок на узкой больничной койке, выбил весь воздух из легких.

Казавшаяся слишком маленькой в великоватой ей пижаме, со спутанными, потускневшими рыжими волосами, девушка спала, обняв угол подушки. Под глазами виднелись отчетливые темные круги, лицо осунулось, нос слегка заострился, а на неестественно бледной коже слишком ярко выделялись веснушки. Как и синяк на подбородке и скуле.

Руки сына миллиардера непроизвольно сжались в кулаки…

— Дан, прекрати себя винить, — прекрасно понимая, что парень чувствует, Кирилл положил свою руку ему на плечо и слегка сжал. — Ты не виноват в том, что случилось.

— А кто? — глухо откликнулся Полонский, не сводя взгляда с измученного лица девушки. Шагнув вперед, он медленно опустился на стул возле кровати. — Я обещал, что с ней все будет в порядке.

— Богдан, — вздохнув, Громов подошел к окну и, опираясь спиной на подоконник, сложил руки на груди. — Мы не боги. Подобный исход не мог предусмотреть даже я. В остальном ты все сделал правильно.

В ответ Полонский криво усмехнулся.

Если бы он действительно все сделал правильно, Аня бы сейчас здесь не лежала.

— Как она? — тихо спросил Богдан и, все-таки не выдержав, взял девушку за руку. Медленно, осторожно, аккуратно, отчаянно боясь ее разбудить, погладил тонкие пальцы… и сжал зубы, пытаясь удержать рвущиеся наружу эмоции.

Впервые в своей жизни ему натурально хотелось убивать, не оглядываясь на последствия, закон, этическую и моральную сторону вопроса. И останавливало только одно — предугадывая подобный вариант развития событий, Громов уже успел лично допросить блондинку.

И спрятать ее для дальнейшей работы по извлечению нужной информации.

— Оклемается, — хмыкнул Кирилл. — Рыж в рубашке родилась, не иначе.

— Я не об этом, — спокойно перебил Богдан. С врачом он уже успел и сам переговорить и ни один раз.

— Никого не хочет видеть, — прекрасно понимая, о чем идет речь, усмехнулся Громов, качая головой. — Собирается в Москву, попросила отца забрать ее. Вдолбила себе в голову, что только так избавится от всех неприятностей.

— Она понимает, что он просто использует ее? — сухо спросил Полонский, медленно перебирая Анины пальцы, чувствуя, как внутри все сжимается от злости. И от бессилия при опознании, что лично он пока ничего не может сделать.

— Богдан, — вздохнув, Кирилл рассеяно провел рукой по своим длинноватым волосам. — Как бы то ни было, в первую очередь он — ее отец. Да, Рыж прекрасно осознает, что он ее использует. И все равно пытается увидеть в нем что-то хорошее.

Блондин скривился в усмешке. Хорошее? В нем? После всего, что Солнцевой пришлось пережить по его вине?

— Когда он впервые объявился на пороге ее дома, — неожиданно вдруг заговорил Громов, складывая руки на груди. — Я сам хотел спустить его с лестницы, понимая, что он явился не отнюдь из-за внезапных родительских чувств и угрызений совести. Но Рыж, хотя и послала его в пеший эротический тур… Пойми, Дан, она росла без отца и рано лишилась матери. Ей был необходим кто-то родной и близкий рядом помимо меня. И я сам уговорил ее хотя бы попробовать возобновить отношения.

— Зря, — хмыкнул в ответ Богдан.