Чудная девочка

 Так уж случилось, что когда ей минуло два года, ее молодые отец и мать умерли в течение недели от ужасной заразной лихорадки. У бедной малютки было только двое родственников: тетя Клотильда и дядя Бертран. Тетка Елизаветы, Клотильда де Рошмон, жила в Нормандии. Дядя Бертран давно переселился в Нью-Йорк. Так как они были ее единственными опекунами, а Бертран де Рошмон, веселый неженатый человек, любивший удовольствия жизни, не знал, как надо воспитывать маленьких детей, вполне естественно, что он попросил свою старшую сестру взять к себе Елизавету и воспитать ее.

«Только,- писал он Клотильде,- пожалуйста, не сделай из нее аббатиссу, будущую настоятельницу монастыря».

Брат и сестра совершенно не походили друг на друга. Несходство между серым величавым каменным замком в Нормандии и роскошным большим домом на одной из самых людных и красивых улиц Нью-Йорка было не так велико, как различие между этими людьми и их привычками.

Между тем все, знавшие Клотильду де Рошмон, говорили, что в ранней юности она была так же весела, так же любила удовольствия, как и ее брат. Но в самый радостный период ее жизни, когда Клотильда была в полном блеске молодости и красоты, ее постигло великое, жестокое горе. И это навсегда изменило ее характер и образ жизни.

Она уехала в тот серый замок, в котором родилась, никогда больше не показывалась в городе и стала жить совершенно как монашка, с той только разницей, что не заперлась в монастыре. Сначала Клотильда заботилась о своих родителях, но после их смерти осталась совершенно одинокой в большом замке, посвятила себя молитвам и добрым делам, постоянно навещала бедных в своей деревне и во всей округе. Она сшила себе почти монашеское платье, никогда не расставалась с четками и проводила много часов в горячих молитвах.

- О, она добрая, она святая,- говорили о ней бедняки.

Однако, когда Клотильда де Рошмом появлялась в их доме, они всегда чувствовали некоторый страх, стеснение и, расставшись с ней, вздыхали с облегчением Высокая девушка, с бледным застывшим красивым лицом никогда-никогда но улыбалась. Она делала только добро, но, хотя бедняки были очень благодарны ей, никому из них и в голову не приходило чувствовать к ней теплую любовь. Оно была справедлива, но очень холодная, очень сурова. Ее платье из черной саржи с белым нагрудником, четки и распятие у пояса на всех наводили тоску.