Чудная девочка

Клотильда читала только книги о святых и мучениках. По словам служанок,из ее комнат проход вел прямо в маленькую часовню, где она простаивала на холодном полу целые ночи.

Низенький кругленький жизнерадостный деревенский кюре, отличавшийся добрым сердцем и открытой, веселой душой, нередко говорил, что людям не следует вести такого образа жизни. Впрочем, он только изредка решался обращаться напрямую к Клотильде де Рошмон.

- Человек не должен превращать себя в каменную статую доброты,- как-то раз сказал он в разговоре с Клотильдой.- Ведь мы - создания из плоти и крови и живем среди существ из плоти и крови, а потому нельзя позволять себе каменеть. Не это нужно.

Но Клотильда де Рошмон вовсе не казалась созданной из плоти и крови. Она гораздо больше походила на мраморную статую святой, спустившуюся с пьедестала на землю.

Она не изменилась даже и тогда, когда в большой серый замок, привезли золотоволосую хорошенькую крошку Елизавету. Клотильда старательно заботилась, чтобы у ребенка было все необходимое, и часто подолгу молилась о ее невинной душе. Тем не менее она не стала мягче и, глядя на прелестную малютку, никогда не улыбалась.

Сначала при виде черной фигуры в монашеском платье с окаменелым красивым бледным лицом девочка вскрикивала от страха, но мало-помалу привыкла к суровой тетке. Живя в молчаливом замке, где давно не слышалось звука песен или радостного смеха, с течением времени маленькая Елизавета превратилась из веселого, резвого ребенка в бледное, тихое, задумчивое существо, которое редко шумело по-детски.

Постепенно девочка сильно привязалась к Клотильде. Елизавета редко видела кого-нибудь, кроме служанок и слуг, а их тоже приучили двигаться бесшумно, не смеяться и не говорить много.

Когда Елизавета подросла, Клотильда де Рошмон начала ее религиозное воспитание. Девочка еще не умела хорошенько говорить, а уже знала легенды о святых и научилась молиться. Елизавета слышала ° чудесах и нисколько не удивилась бы, встретив одного из окруженных сияющим нимбом святых в великолепных тенистых аллеях парка или на цветущих лужках подле замка.