Чудо и чудовище

Так они добрались до колодца, где скрещивались пути, где всегда можно было найти караванщиков, паломников и пастухов. Такие стоянки нередко также подвергались нападениям. Говорят, в Хатрале, Дебене и Фейяте колодцы и оазисы были священны, возле них нельзя было проливать кровь. Но здесь был Нир, страна чужаков, где соблюдать правила необязательно. Поэтому людей Паучихи встретили здесь с радостью, как защитников, хотя ясно было, что с ними придется делиться провиантом, а может, и чем еще. Нирцы в большинстве своем люди были практичные, и бескорыстная помощь вызывала у них подозрение. Пограничные стражи в этом отношении были безупречны: от платы – во всех видах – никогда не отказывались.

Они встали лагерем, решив пробыть здесь, по меньшей мере, двое суток, и провести разведку. Дарда даже поставила шатер, чего на марше не делала. Потом пошли, как всегда, обычные дела, разговоры с караванщиками, проверка стражи.

Она подошла к костру, когда Хариф рассказывал очередную историю, и дослушала ее до конца, встреченного всеобщим одобрением. Потом слушатели понемногу стали расходиться, а кое кто привычно улегся спать прямо у костра.

– Ты ничего не сказала о моей истории, Дарда, – сказал Хариф. – Она тебе не понравилась?

– Хорошая история. Если не считать того, что за храмом Мелиты в Каафе нет никакой рощи. (Она чуть не сказала, что роща есть за храмом Псоглавца, но удержалась).

– Думаешь, другие этого не знают?

– Знают. Но они слишком увлеклись рассказом. Ладно, ты хотел попасть в Кааф. Если подождешь здесь день-другой, какой-нибудь караван тебя возьмет.

– Ошибаешься. Я хотел не попасть в Кааф, а остаться с вами до конца этого рейда.

Дарда промолчала. Она по-прежнему считала, что Хариф может помешать продвижению отряда, но понимала также, что если оставит слепого на стоянке против его воли, это вызовет неудовольствие ее подчиненных.

– Тебе не терпится от меня избавиться, – сказал слепой. – Настолько я тебя раздражаю?

– Вовсе нет, – проворчала Дарда. Ей не нравилось, что слепой угадывает ход ее мыслей. – Мы с тобой, можно сказать, пара – оба ходим с посохами…

– Ты – с посохом? Почему?

Вид у него стал растерянный. Посох Дарды для окружающих давно стал неотъемлемой частью ее самой, но никто не удосужился Харифу о нем рассказать.

– Разве ты не предсказал тому хатральцу, что он умрет не от меча? Так оно и было. Посох – мое оружие. А оставить тебя на стоянке или отправить с караваном я хочу ради твоей же пользы. Мы постоянно сражаемся, Хариф. И может статься так, мы не сумеем тебя защитить.

– Со мной ничего не случится.

– Откуда такая уверенность?

– Разве не ясно? Я не могу видеть того, что и все. Но мне зримо то, что другим не видно. Если бы мне вместе с вами угрожала смерть, я бы это увидел. – После непродолжительного молчания он спросил: – А ты? Ты не желаешь узнать, что ждет тебя впереди?

– Нет.

– Странно. Обычно люди жаждут узнать свое будущее.

– Предпочитаю творить его сама.

– Разве будущее не в руках богов?

– Конечно. Но боги помогают тем, кто сам себе помогает.

– Иногда мне тоже так кажется… Но нередко я убеждаюсь в обратном. Кто мы – игрушки жестоких богов, которые они швыряют друг другу для забавы, или их потерянные дети? И если верно последнее, то где и когда мы свернули не на том повороте, сбились на боковую дорогу, приняв ее за главную – потому что она была проторенной?

Дарда нахмурилась. Это говорил человек, который недавно развлекал окружающих малопристойными побасенками. Когда он притворялся – тогда или теперь? Или всегда? В отличие от Харифа она не стала задавать вопросов вслух.

– Может я впрямь иду по неверной дороге, но вряд ли она проторенная. Да и твоя дорога тоже. Короче, поступай, как хочешь, оставайся здесь или жди, когда мы тронемся отсюда. А пока – доброй ночи.

– Доброй ночи, – повторил он.

Она не успела отойти и десяти шагов, как повстречала Лаши. Был его черед проверять стражу. Заодно он успел со многими переговорить на стоянке, и пересказал Дарде то, что считал полезным для завтрашней разведки. Под конец он, понизив голос, сказал:

– И вот еще что… Тут у хозяина стада – дочка. Томится девушка, скучает, а до мужчин отец ее не допускает, порол уж не раз. Ей придти тебя навестить?

После краткой паузы Дарда произнесла:

– Пусть приходит.

Лаши кивнул и исчез в темноте.

– Зачем тебе это надо?

Рука, занесенная для удара, успела остановиться у самой цели. Дарда не знала, что взбесило ее больше – вмешательство Харифа, или то, что она не услышала, как он подошел. Но она сумела сдержаться. Последнее дело – бить калеку.

– Шел бы ты спать, – сказала она. – Не стоит бродить по стоянке ночью.

– Для меня всегда ночь. И ты не ответила на мой вопрос.

– Отстань от меня, слепой. Не твое дело, с кем мне спать.

– Я не собираюсь тебя судить. Я только хочу понять. Ведь на самом деле ты вовсе не любишь женщин…

– Насчет этого тебя тоже просветили боги?

– Нет. Но я старше твоих людей и понимаю то, что недоступно им. Ты не любишь женщин. Ты их даже не хочешь. И все-таки спишь с ними. Почему?