Чудо-яблочко

«Что же это было?» — спросишь ты. А вот что было! Караванщики разложили огонь на лопатке быка, а мимо бежала лиса, почуяла вкусный запах и остановилась погрызть лопатку. А когда она ее грызла, по земле тащила, караванщики подумали, что настигло их страшное землетрясение.

Поздно вечером, когда караван уснул, пришла к колодцу по воду женщина. Увидела она лису, ударила ее коромыслом и убила. Убила, а шкуру снимать не стала, побоялась в темноте испортить, оставила до утра.

На рассвете караванщики встали — давай лису обдирать. Половину шкуры содрали, половину так оставили. Все вместе взявшись, не смогли лису на другом бок перевернуть. Из доставшейся им полшкуры решили сшить всем девяноста караванщикам девяносто теплых шуб.

Снялись они с ночлега и уехали. А женщина пришла, лису носком чувяка толкнула, на другой бок перевернула. Стоит над ней и раздумывает: а не мало ли будет полшкуры на шапочку для новорожденного сына?..

Рассуди теперь, Батырбек, кто из них больше? Бык, который одним глотком осушил море? Рыба, которая проглотила быка? Орел, — который съел рыбу? Старик чабан, которому попала в глаз лопатка быка, а он ее принял за соринку? Лиса, полшкуры которой хватит на девяносто шуб для девяноста караванщиков? Или новорожденный мальчик, мать которого сомневается, выйдет ли из оставшейся полшкуры для него шапочка?

— Что тут долго думать! Рыба больше всех! — ответил наобум Батырбек.

Не утерпела и в этот раз молчунья, засмеялась:

— Какой же ты недогадливый! — говорит. — Если одной половины лисьей шкуру хватает на девяносто шуб для девяноста мужчин, а другой половины младенцу на шапочку мало, то подумай сам, какого он роста, этот малыш!

Обрадовался Батырбек. Побежал к хану сказать, что дочь его снова заговорила.

Кликнул хан своих визирей.

— Правду говорит этот юноша?

И визири опять ответили: нет, хан, он обманщик. Твоя дочь ни словечка не промолвила.

Тогда хан спросил у жены:

— Правду говорят мои визири?

— Вот они-то и есть самые настоящие обманщики! — сказала жена хана сердито. — Я сама слышала голос нашей дочки.

Видя, что хан Ульмес остался в сомнении, Батырбек в третий раз отправился к его дочери. Но на этот раз он позвал в свидетели самого хана. Вот пошли они все. Хан, жена его и визири остались под дверью подслушивать, а Батырбек зашел в комнату ханской дочери.

Ударил палочкой по золотой чаше, что стояла перед девушкой:

— Говори, чаша!

— О чем говорить? О том, что слышала, или о том, что видела?

— Слышанное — завязь, виденное — плоды. Рассказывай лучше, что видела.

— Ну так слушай, — сказала чаша. — Видела я одну вдову, у которой было девять сыновей. Пошли однажды дети на улицу играть в альчики^[7]. Проиграли они все альчики, какие в карманах были, и послали за новыми домой младшего брата. Мальчик прибежал домой и увидел, что мать шьет тюбетейку.

«Кому ты шьешь тюбетейку, мама?»

«Тебе шью, душа моя!»

Вернулся мальчик на улицу и похвастался перед старшим братом своей обновой. Тот побежал домой и спрашивает мать:

«Кому ты шьешь тюбетейку?»

«Тебе, радость моя!»

Старший похвастался подстаршему брату, а подстарший тоже побежал к матери и спросил:

«Кому ты шьешь тюбетейку?»

«Тебе, свет моих очей!»

Так по очереди прибегали все девять сыновей вдовы и все спрашивали, кому шьется тюбетейка, и каждому, не желая ни одного обидеть, отвечала мать: «Тебе!»

Наигрались мальчики вволю, к ужину вернулись домой.

Мать подала им еду, а сама все думала: кому же отдать тюбетейку? Но так и не смогла решить Взяла, да и бросила ее на столик, вокруг которого ужинали сыновья. Все девятеро кинулись к тюбетейке и наперебой закричали:

«Моя! Моя! Моя!»

«Перестаньте ссориться! — прикрикнула на них мать. — Идите к хану. Он вас рассудит».

Отправились братья к хану. Всех их привели в ханские покои, и хан сказал:

«Прежде чем я разберу ваш спор, скажите, что вы умеете?»

«Я следопыт, — сказал старший брат. — Я умею читать любые следы — и человеческие, и звериные, и птичьи».

«А я дозорный, — сказал второй брат. — Муху за версту вижу».

«Я стрелок, — сказал третий брат. — Я сбиваю птиц на лету высоко в поднебесье».

«Я лучник, — сказал четвертый брат. — Дай мне сосновую веточку в четверть аршина, и я смастерю из нее лук со стрелой, равной сорока локтям длины».

«Я ладейщик, — сказал пятый. — Из дубовой щепки выдолблю ладью, в которой поместится целый аул».

«Я зодчий, — сказал шестой брат. — Из одного-единственного камушка я возведу дом, в котором разместятся все жители твоего ханства».

«Я кухарь, — ответил седьмой. — На один столик я поставлю столько кушаний, что их хватит на весь твой парод».

«Я землекоп, — ответил восьмой брат. — Если на твое ханство нападет враг, я могу вырыть любой подземный ход, который помог бы спасти тебе жизнь».

А девятый, самый младший из братьев, смутился.

«Я ничего не умею, — сказал он. — Зато даже у самого чуткого человека могу снять пояс с кинжалом, и он ничего не заметит».