Чудо или подделка?

3. Ви́дение души человека, в частности его скрытых желаний и намерений, которые он питает в своей душе, возможно частично для самого человека и полностью доступно для Всеведущего Господа или для того, кому Господь это открывает. Так об этом свидетельствует Священное Писание и Святые Отцы. Ты один знаешь сердце сынов человеческих (2 Пар. 6, 30). Господь испытует все сердца и знает все движения мыслей (1 Пар. 28, 9). «Один Бог весь есть везде, и во всем, так что видит и все помышления наши, и все движения внутренние, и все сокровенности душевные.

Нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его (Евр. 4, 13). И Он праведно испытует сердца и утробы (Пс. 7, 10)», — писал прп. Иоанн Кассиан Римлянин {15}. И далее он же: «Но как духи нечистые знают наши мысли? — Они не прямо их в душе читают, а познают из обнаружения их во внешних чувственных признаках, т. е. из наших слов и действий. Но они никак не могут проникнуть в те мысли, которые еще не вышли из внутрь души. Даже и то, приняты ли, и как приняты внушаемые ими самими мысли, узнают они не из самой души, и не по внутреннейшим, в ней вследствие того сокровенно происходящим движениям, а по обнаружениям того во вне души. Так, например, если, всеяв помысл чревоугодия, видят, что монах стал посматривать в окно и на солнце, или осведомляться, который час, узнают из того, что им воспринято чревоугодное похотение».

Разумеется, и духовно опытные люди, и весьма сведущие в человеческой психологии демоны могут строить более или менее правдоподобные догадки о состоянии человека по косвенным признакам, основываясь на особенностях поведения (мимике, жестах, словах, интонациях и т. п.), но истинного ви́дения души человека при этом нет.

В отличие от знания о движениях человеческой воли, знание наших помыслов часто непосредственно доступно для демонов, так как эти помыслы они же и вкладывают. Поэтому если кто-то вдруг угадывает мысли, приходящие вам в голову, это еще не значит, что такой человек — истинный прозорливец, наделенный Божественным даром. Прп. Иоанн Лествичник описывает пример подобной демонической тактики параллельного внушения одинаковых помыслов разным людям: «Приметил я, что бес тщеславия, внушив одному брату помыслы, в то же время открывает их другому, которого подстрекает объявить первому брату, что у него на сердце, и чрез то ублажает его, как прозорливца» {16, сл. 22}.

Только истинные старцы способны по благодати Божией видеть душу обращающегося к ним так глубоко и ясно, как не может видеть собственную душу сам человек. И это богоблагодатное видение — необходимое условие подвига духовного послушания {13, гл. XII} [8]. Примеры такого подлинного духовного руководства мы видим на протяжении всей истории Церкви — от древних святых до святых ХХ века. Наиболее известным примером является в этом плане традиция Оптинского старчества.

Вот что рассказывают о прп. Амвросии Оптинском: «Для него не существовало тайн: он видел все. Незнакомый человек мог прийти к нему и молчать, а он знал его жизнь и его обстоятельства, и зачем он сюда пришел. Прп. Амвросий расспрашивал своих посетителей, но внимательному человеку по тому, как и какие вопросы он ставит, было ясно, что ему все известно. Но иногда, по живости природы, это знание обнаруживалось, что всегда приводило старца в смущение.

Однажды к нему подошел молодой человек из мещан с рукой на перевязи и стал жаловаться, что никак не может ее вылечить. У старца был еще один монах и несколько мирян. Не успел тот договорить: “…болит, шибко болит…”, - как старец его перебил: “И будет болеть, зачем мать обидел?” Но сразу смутился и продолжал: “Ты ведешь-то себя хорошо ли? Хороший ли ты сын?”» {39}.

О благодатных дарах пророчества и видения души свт. Игнатий Брянчанинов писал следующее: «Чему иному приписать великие знамения, которые совершались святыми Божиими, как не тому, что в них пребывал и действовал Бог? Чему иному приписать способность к пророчеству, к откровению тайн, сокровенных в глубине сердец и умов, которая обнаруживалась в святых Божиих, как не тому, что в них присутствовал и ими глаголал Бог, смотрящий на отдаленное будущее, как на настоящее, Бог, для Которого нет тайн?» {24, гл. 36}.