Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

Он рванулся с кровати, и в глазах у него потемнело от боли. Боль обжигающей волной отдалась в голове. Михал дотронулся до лба и понял, что голова у него забинтована. Он хотел вытащить из-под одеяла руку, но почувствовал такую резко пронизывающую боль в плече, что оставил всякую попытку… В чем дело?… Он решительно ничего не помнил.

Он лежал один в комнате. Дядину кровать кто-то старательно застелил, кто-то чужой, потому что подушка лежала не в изголовье, а в ногах. А к Михаловой кровати была придвинута табуретка, и на ней стоял стакан чая с лимоном. Где дядя достал лимон?

Пить! Осторожно, медленно Михал потянулся к стакану.

Дверь тихонько скрипнула. Заглянул Геня. Минуту мальчики молча смотрели друг на друга. Только слышно было, как чирикает канарейка в комнате Шафранцев и как Петровская шьет на машине.

- Ты не спишь? Что-нибудь надо? - осмелился спросить Геня.

- Пить!…

Геня подал Михалу стакан. Чай был холодный, кисленький и на редкость вкусный.

- Ну? - спросил Геня, ставя стакан на место.

- Ну? - в тон ему ответил Михал. - Что было?

- А то не знаешь?! - усомнился Геня. - Ты же целый взрыв устроил! В ванной! Тебя как садануло об дверь башкой! Ох-ох! Аж петли оторвались! Ты не бойся, твой дядя починит. А мой стакан с зубной щеткой - дзынь-дзынь! Вдребезги! Пани Анеля говорит, что, если бы тебя стукнуло об стену, убило бы насмерть. А пани Леонтина сказала, что в нашем доме живет сам дьявол. Но это никакой не дьявол, а газ. А приемник нельзя в воду ставить, знаешь? А то ударит током так, что ой-ой!…

Теперь Михал кое-что смутно вспомнил: шнуры от утюга, приемник, спички… Конечно, стукнуло током…

Он крепко зажмурился, замолчал. Геня подумал, что Михал спит. Он посмотрел на часы: надо собираться в школу. Мальчик на цыпочках вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Снова слышны трели Матюши, и больше ничего.

«Ну и отмочил я номер!… Так тебе и надо, баранья голова! Открытий захотелось! Чуть-чуть на тот свет не отправился. Стоит ли торопиться?… Изобретатель!… Хорошо еще, что я заранее не похвастался своим открытием. Вот бы посмеялись надо мной! И при каждом удобном случае потешались бы!… О небо! Как все болит!…»

Сон пришел, как избавление…

Когда Михал вторично открыл глаза, возле его кровати стоял пан Шафранец. Михал сразу же вспомнил, почему он в такое время дня - часы показывали двенадцать, - еще в постели. Он даже не удивился присутствию пана Франтишека, который был здесь очень редкий гость.

«Сейчас начнет нотацию читать», - подумал Михал и заранее поморщился.

Однако пан Шафранец по-своему истолковал его гримасу.

- Что, больно? - спросил он участливо. - Ничего. Скоро вернется пани Анеля и сделает тебе обезболивающий укол.

При слове «укол» в глазах Михала появилось такое выражение ужаса, что Шафранец стал успокаивать мальчика:

- Ты не бойся. Пани Грудзинская делает уколы исключительно хорошо. Ничуть не больно. А может, обойдется и без укола. Как ты себя чувствуешь?

- В полном порядке, - заверил его Михал на всякий случай.

- Тебе что-нибудь нужно?

- Пить.

- Вот чай, но он холодный… Может, подогреть? Или заварить свежий?

- Нет. Холодный.

Старик осторожно приподнял ему голову и дал напиться.

- А может, тебе надо встать? Я помогу тебе дойти до ванной.

Михал кивнул. Только теперь он увидел, с каким искусством взялся за это дело пан Шафранец. Сначала он помог Михалу опустить одну ногу, потом другую, после велел ему повернуться на бок и осторожно, чтобы не задеть левое, больное плечо, помог встать.

Михал поднялся и, точно раненый при помощи санитара, добрался до ванной. Потом так же медленно вернулся и осторожно лег на пышно взбитые подушки - свою и дядину.

- Есть хочешь? Я принесу тебе булку с маслом.

- Нет, спасибо. Сейчас не хочу. - Михал медленно отворачивается к стене. Хотя поворачиваться очень больно, но смотреть в глаза пану Шафранцу еще больнее: в них читаешь участие, жалость к себе… А это невыносимо!…

- Ладно, спи. Пани Петровская сварит тебе бульон, дядя просил… Спи…

Но уснуть Михалу не удалось. Едва старик ушел, раздался звонок в передней. Петровская пошла открывать. Она, как всегда, сначала накинула цепочку и после этого приоткрыла дверь. Михал все отчетливо слышал.

- Вы к кому? - спросила она. - Ах, комиссия?… Пожалуйста, пожалуйста. - Звякнула снятая цепочка. - Полюбуйтесь на наши апартаменты.

Она повела их в комнату учительницы. Потом комиссия направилась к Чернику.

- Только, если можно, потише, - предупредила она, - здесь больной, - но, заметив, что Михал лежит с открытыми глазами, добавила: - Впрочем, он уже не спит… Ничего страшного, немного покалечился вчера. Знаете, как это у ребят бывает! Температура невысокая. Он тут живет у дяди, у пана Черника. Пан Черник работает механиком на заводе.

Один из членов комиссии разложил на портфеле нечто вроде карты или плана и стал делать пометки, другой что-то записывал в блокнот, а третий ощупывал стены и даже зачем-то выглянул в окно.

- И сколько же лет этому дому? - с удивлением спросил он. - На чем он только держится! Все выжжено сверху донизу.