Чудо из Того леса

Григ не отступил. Ни с одной женщиной в мире, наверное, не возились столько, сколько он возился со мной. Мой оргазм мы праздновали в ресторане «Валентино», вдвоем в зале, усыпанном серебряными звездами из фольги, под музыку лучшего джаз-банда города. А через три месяца я почувствовала некоторые неудобства внизу живота, пошла в аптеку и купила тест. Две полоски на нем показались следом маленькой колесницы, везущей меня к долгожданному, простому и светлому счастью. Григ танцевал на столе под собственное «тра-та-та» и мой хохот. Через неделю непрерывных разговоров о ребенке я встала с кресла и увидела, как на ковер упал кровавый сгусток.

Потом были боль, страх и приговор врача, холодные губы Грига на моем лбу и тихое: «Извини, детка, без детей – не семья».

Когда я вышла из больницы, меня никто не ждал, кроме разве Вовчика. Деньги, впрочем, у меня были, поэтому для начала я зашла в ближайший бар и напилась так, как никогда в жизни не пила. Я уже на ногах не стояла, и мир клубился вокруг цветной ватой, а мне все мало было. Я роняла голову на стол, потом поднимала и просила еще «отвертку», забыв, что мне давно не наливают. Добрая официантка приносила мне чистый апельсиновый сок и не выгоняла на улицу. Когда я подняла голову в очередной раз, напротив сидел Ваныч.

– Хреново, сестренка? – заботливо поинтересовался он, и я зачем-то рассказал ему все, с самого долбаного начала и до самого конца, до вот этого самого момента, когда я сижу перед ним с ненакрашенной рожей и остатками пьяной рвоты в волосах, и из носа у меня текут слезы, и вкус у них – водки с апельсиновым соком.

В ответ он рассказал мне сказку о чуде. О самом настоящем сказочном лесе, полном сокровищ и опасностей, о сибирской зоне посещения.

Я потом гуглила это все, и теории посещения, и разработки, и брызги все эти черные, только так и не поняла, что за чудо сможет мне помочь. Не зуда же и не лисья пыль, или как там ее. О том мне уже Валера рассказал.

– Нам от посещения, Спичка (это он так меня прозвал – Вичка-Спичка), не только ништяки достались. Сами места Посещения – они как выжженная земля. Природа в них иная, не такая, как наша. Некоторые ученые даже считают, что не Посещение это вовсе, а вторжение, и что люди, которые в зонах барахлом промышляют, подвержены влиянию мутагенного фактора, не известного земной науке, и что дети у них рождаются инопланетяне, и что со временем зоны разрастутся и сольются, покроют всю Землю. Тогда захватчики вернутся и будут жить здесь сами, но все это не выдерживает никакой критики. Понимаешь, зоны не растут. Они как бы очерчены жесткой границей раз и навсегда, и – не растут.

– И что тогда это значит?

– Мне наиболее вероятными кажутся две теории: зоны – просто следы пьянки в лесу, если можно так выразиться. То есть ехали куда-то люди и остановились поесть-попить и развлечься. Не люди, конечно, Они, пришельцы, но – вот, намусорили и улетели, а мы теперь разбираемся. Или что это эксперимент такой над человечеством, экзамен. Вроде проверки, готовы ли мы к контакту. Мол, как мы со всем этим добром поступим, так и с нами поступать будут.

Он все это с таким умным видом говорит, что смех разбирает, только этого всего в Сети полно, без сопливых гениев давно прочитала и даже радиант сама пересчитала – до десятых парсека совпал, видать, голову мою бедную не до конца выхолостили, в отличие от живота.

– Ты сам, вот если честно, сам что думаешь?

– Оооо! – оживляется Валерик. – Я думаю, что это подарок. Шанс для нас, понимаешь? Вот жили мы, люди, на отшибе, одни во Вселенной, ни про кого ничего не знали и отстали от цивилизации страшно, как староверы Лыковы на таежной заимке. И вот кто-то добрый решил нам помочь. А что они, думает, хвою заваривают – колесу молятся? Взял и сбросил гуманитарку с вертолетов. Не с вертолетов, конечно, это я так, чтобы тебе понятно было… Что ты смеешься, Спичка? Нет, ну что вот тут смешного? Не буду тебе дальше рассказывать! Ну тебя.

Тут я сообразила, что про чудо он мне не рассказал еще, и замолкла.

– Прости, Валер, правда. Это у меня с непривычки, так много нового сразу узнала.

Вру, конечно, и что? Мне не трудно, а мальчику приятно. Он же у нас гений и понятия не имеет, что я на биофаке училась. Для него я так, Вичка-Спичка, вроде глупой сестренки.

– Есть такая сталкерская легенда, – сдается Валерик, он вообще долго дуться не умеет. – О Золотом Шаре. Что вроде любое желание выполнит. Была одна зона… Ты знаешь, их шесть было сначала посещаемых, а теперь пять?

– Да знаю, знаю! – не выдерживаю я. – Не бином Ньютона. Дальше-то что, про Шар?

– Хармонт, – продолжает, словно не слышал, Валерик, и я понимаю, что он сел на своего конька. – Ходили еще в такую зону в Хармонте, пока она не…

– Не сплыла! – подсказываю.

Да разродится он сегодня?

– Не сплыла, – послушно подхватывает Валерик.

Видно, что мысли его далеко, лицо такое стало задумчивое, поэтичное. А он и не страшный вовсе, просто щенок еще, птенец неоперившийся. Никогда я на таких не смотрела, а зря, наверное. Вот из таких добрых умников настоящие мужики и вырастают.