Чудо-моргушник в Некитае

Затем Прости,Утка и Санта-Клаус посетили ещё несколько домов, забавляя детишек и всюду выходя замуж. В последний раз замужество Прости,Утки было особенно удачным - на ней женились трижды: сначала хозяин дома, потом хозяйский отпрыск шестнадцати лет, а потом и хозяйка - дама с неожиданными наклонностями.

Усталая, но счастливая, Прости,Утка в блаженной полудреме ехала в санях с Санта-Клаусом, положив голову ему на плечо. "Все-таки в мире ещё остались настоящие мужчины, - думала она. - Вот бы все были такими как ПейДик или Санта-Клаус!" Санта-Клаус остановил оленей у подъезда её дома.

- Ну, Снегурочка, - добрая отеческая улыбка озарила седобородое лицо рождественского кудесника, - вот мы и приехали.

- Сейчас, - Прости,Утка полезла в сумочку и достала несколько купюр. Вот, Санта-Клаус, держи! Купи себе новые валенки.

- Что это? - изумился Санта-Клаус.

- Это твоя доля, - объяснила Прости,Утка. - С меня причитается, ведь без тебя не было бы этого ночного турне!

- Та-та-та! - восхищенно выдохнул Санта-Клаус. - Выходит, пока я забавлялся с детишками, ты тоже не теряла времени даром! Он растроганно заморгал.

- Надо же, и о старике кто-то подумал... - Санта-Клаус рукавицей смахнул со щеки непрошенную слезу. - Ты была самой лучшей Снегурочкой, что только встречались мне за долгие годы! - торжественно объявил Санта-Клаус. - Проси меня, что ты хочешь!

- И ты все-все исполнишь? - не веря своему счастью переспросила Прости,Утка.

- Все-все!

Какое мое самое сокровенное пожелание? - начала лихорадочно соображать Прости,Утка. Норковая шуба, вилла на Багамах, миллион долларов... Нет, чепуха, все не то!.. И тут её осенило.

- Санта-Клаус! - Прости,Утка припала к волшебной груди, закрытой красным тулупом, и проворковала то, мечту о чем трепетно лелеет всякое женское сердце. - Санта-Клаус, пожалуйста! БУДЬ ТЕПЕРЬ ВСЕГДА МОИМ СУТЕНЕРОМ!!!

Отзвучал голос корифея некитайской словесноти. И плакала растроганно вся площадь, тронутая судьбой маленькой Прости,Утки. И судья плакал, и прокурор плакал, и секретарь суда - ну, тот с бородавкой на губе - знаете? - и он плакал. Всех захватила эта история бесхитростного женского существа. Еще шептались меж собой судьи и присяжные заседатели, и слышалось невнятно: "Манго... моргушник... сбежал, каналья... мотать срок..." Но уже все было ясно, уже никак невозможен был оправдательный приговор или даже смягчение его. И даже бравый адвокат вздохнул сокрушенно и виновато произнес:

- Ваше величество, здесь и я бессилен... После таких показаний!

И наконец поднялся судья, и встали все с мест, чтобы стоя принять слова торжествующей наконец законности. И строг и беспристрастен был вид служителя справедливости - и приговор его был таков же.

- Приняв во внимания все обстоятельства... согласно закону Некитая и заповеданиям божественной Шамбалы... за укоснительное несоблюдение супружеских обязанностей с отягчающей импотенцией... в чем подсудимый признан виновным... приговаривается: к неукоснительному соблюдению оных! Отныне и вовеки! Приговор окончательный, обжалованию не подлежит! закончил чтение наперсник Фемиды. Он оглядел молчащее собрание, поворотился в сторону осужденного и добавил голосом уже более человеческим: - Хватит, ваше величество! Погуляли и довольно! Ступайте к супруге, она уж заждалась. Да исполняйте же приговор, ваше величество, черт вас возьми! - рявкнул судья и опустился на скамью с лицом человека честно выполнившего свой долг.

Радостно зашумела публика, рукоплеща справедливому решению. И то сказать - куды суровей: неукоснительно исполнять супружеские обязанности! Снова взойти на трон, а как не взойти, если он супруг императрицы, а как он есть ея супруг, то стало быть император, а не какой-нибуюь там консорт занюханный! В кои-то веки восторжествовала справедливость под небесами!

Оглушенный приговором, государь в этот миг созерцал все как бы со стороны и откуда-то сверху. Он смотрел на эту ликующую площадь, на императрицу, призывно машущую ему сорванной со шляпки вуалью, на секретаря суда, собирающего со стола бумаги - ну, того, с бородавкой, знаете? - и на поникшего своего адвоката, и на злобно торжествующего прокурора, на голых дигамбаров, на одетых в идиотские чалмы жительменов... Казалось, показывают какое-то пестрое шумное кино - монументальное, красочное, на десять Оскаров. "Нет, какой перфоманс!.. Какой перфоманс, а? - восхищенно думал император. - Ну, молодцы! Собрать столько голых мужиков, два хора, роли разучить... Какой перф...

* * *

На этом обрывается подлинная рукопись корифея некитайской словесности Ли Фаня. Из множеста существующих продолжений ни одни не признан подлинным - так не будем продолжать и мы. Закончим на том. Ведь и так все ясно про наших героев: аббат Крюшон вновь обрел член и яйца (но не воссоединился с ними), граф Артуа - ну, читайте эпилог. Император же - да пусть он сам скажет:

- Эта... ты к чему клонишь? Что, значит, я снова книжку твою читаю?

- Ну!

- Авангардизм, стало быть?

- Он!

- А Гамлет-то как же?

- Лежит в пещере, поал?

- И это не Гамлет. Хрен знает кто!

ВОТ ТЕПЕРЬ ЦЗИ