Чудо-пилюли

Пельмени успели прилипнуть к доске, пришлось сковыривать их ножиком. Тесто при этом местами порвалось, и Натка морально приготовилась есть развалившиеся пельмешки. Не Сеньке же их предлагать? Ребенок не виноват, что мамаша испортила еду, задумавшись о красоте…

Ну и ладно. Красота, как известно, требует жертв. На этот раз жертвой пали пельмени. Бывало и хуже.

– Готовы? Все готовы?

Сенька выглянул из-за занавески, заменяющей кулису, оглядел горницу и нас в ней, изображающих зрителей в зале, удовлетворенно кивнул и снова скрылся, но ненадолго.

Ды-дынс! – брякнули-звякнули кастрюльные крышки, возведенные в ранг литавр. Очень громко – даже в ушах зазвенело.

Татьяна Ивановна укоризненно посмотрела на мужа. Василий Петрович, временно состоящий при кастрюльных литаврах, виновато развел руками с крышками, и снова свел их, оглушительно звякнув‐брякнув.

Татьяна Ивановна – сегодня рабочий сцены – дернула за веревочку, сдвигая занавеску. Сенька важно выступил на середину комнаты, встал в позу и откашлялся.

– Просим, просим! – я похлопала в ладоши и ободряюще улыбнулась племяннику.

Генеральная репетиция – дело важное, ответственное, непростое. Хотя в деревню мы, конечно же, приехали не только ради нее. Основной целью было хотя бы ненадолго, на время осенних каникул, оторвать Сеньку от компьютера с игрушками ради нехитрых пацанячьих радостей в офлайне.

У Сеньки их тут много: по деревьям полазить, по стогам поскакать, попрыгать с крыши сарая на парашюте из простыни, покататься на собачьей упряжке, затейливо сочетающей самокат, картонный ящик и соседскую овчарку… Овчарка, к счастью, против такого рода игр не возражает, ее хозяева тоже. Татьяна Ивановна и Василий Петрович Сизовы любят Сеньку как родного внука. Вон как расстарались, чтобы достойно организовать его прослушивание.

– Николай Степанович Гумилев, «Баллада»! – торжественно возвестил Сенька.

Теперь уже я закашлялась – не ожидала, что племянник дорос до поэзии Серебряного века. В прошлом году Сенька выиграл школьный конкурс чтецов среди первоклассников с «Мойдодыром» Чуковского[1]. А теперь у нас, стало быть, все по-взрослому…

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо…

Сенька декламировал, а я потихоньку озиралась. Сизовы слушали внимательно и умиленно, Сашка – с важным видом мэтра на телепрограмме «Голос», Натка – отстраненно, и физиономия у нее была подозрительно несчастная, как будто золотое с рубином кольцо Люцифер у нее лично отнял, чтобы подарить его другу-поэту.

– Что случилось? – шепотом спросила я, пользуясь моментом: Сенька как раз сообщил нам, что он смеялся порывам могучих коней и игре своего золотого кольца, после чего разразился поистине демоническим смехом. Не иначе у друга Люцифера научился!

– У? – безучастно отозвалась унылая Натка.

– Ты прям скорбь мировая, в чем дело?

– Потом, – сестра отвернулась.

Сенька на импровизированной сцене ударил коней свистящим бичом, направил их бег на выси сознания, увидел там деву с печальным лицом – и нам ее тоже показал, изобразив эту унылую особу жестами и мимикой (и приобретя в процессе особое сходство с Наткой). Зрители (за исключением грустной Натки) с большим интересом отследили, как Сенька отдал деве кольцо, а Люцифер загремел замком на воротах.

И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему!

Сенька схватился за голову, изображая отчаяние, замер, окаменел и в трагической позе скорбящего на могилке мраморного ангела закончил свое эффектное выступление.

– Браво! Бис! – закричал Василий Петрович, предварительно взглядом спросив супругу – это все или еще будут кони, люди, Люциферы?

Татьяна Ивановна забила в ладоши. Я тоже поаплодировала и оглянулась на Сашку. Та вняла моей молчаливой просьбе, усовестилась, перестала тихо ржать и вежливо похлопала.

– Ну как? – скорбный ангел отмер и обвел благодарную публику требовательным взглядом. – Что скажете? Только честно: мне нужно выбрать, «Балладу» читать или «Вересковый мед».

– «Мед» мы еще не доучили, – быстро сказала Татьяна Ивановна. – Вот приедете Сенечку в Москву забирать, тогда он вам «Мед» и расскажет.

– Тетя Лена? – племянник посмотрел на меня, побуждая высказаться.

– Ты проявил хороший вкус, это прекрасное стихотворение, молодец, – дипломатично похвалила я разом и Арсения Кузнецова, и Николая Гумилева.

– Деда Вася?

– С чувством читал! С душой! – одобрил простодушный Василий Петрович, вскинул над головой руки и потряс ими. – Сеня чемпион!

– И как хорошо запомнил текст, умничка, даже на трудных словах не сбился! – поспешила высказать свое авторитетное мнение Татьяна Ивановна.

– Мам?