Чудо революции. Роман о партизане и чекисте Щетинкине

— Я приказал убить Казагранди. Его убили. — Унгерн испытующе посмотрел на Резухина. — Так будет со всяким…

Резухин усмехнулся:

— Со мной так не будет. Меня убьют солдаты. Полковник Хоботов подбивает их на это.

— Хоботова повесим на первой же осине.

— А дальше?

— У нас единственный выход: прорваться в Забайкальскую тайгу, на станцию Мысовая. Разведчики нащупали узкий проход на стыке советско-монгольских войск.

— Что ж, попытаемся. Погода за нас. А значит, и бог.

— Все образуется, генерал! Мы прорвемся на станцию Мысовая и поднимем местное казачество. С богом!

И они прорвались.

С нечеловеческой настойчивостью пробивался Унгерн по долине реки Джиды к железнодорожной станции Мысовая.

Отряд Щетинкина и полк Рокоссовского настигли Унгерна у Гусиного озера.

Разбитый наголову, барон с остатками своих войск бежал в Монголию.

14

По степи скакал всадник. Это был сын Максаржава Сундуй-Сурэн. Конь выбивался из сил, храпел. Сундуй-Сурэн остановил его у одной из юрт Улясутая и вошел в нее. Здесь на войлоках за небольшим низким столом сидел Максаржав, что-то писал.

Солнечный свет падал сквозь открытое верхнее отверстие на его лицо.

— Отец! Я скакал три дня. Великие новости, отец. Красная Армия и армия Сухэ-Батора вошли в Ургу.

— Сядь, — спокойно произнес Максаржав. — Твои новости в самом деле велики. Говори.

— Меня послал к тебе Сухэ-Батор. Белые войска разбиты. Они откатываются сюда, грабят, насилуют, вешают и расстреливают аратов. Сухэ-Батор просит тебя отрезать путь белому войску на запад и на юг.

Максаржав поднялся с войлоков, задумчиво посмотрел в верхнее отверстие юрты, откуда лился солнечный свет, наконец спросил:

— Где барон Унгерн?

— Бежит сюда. Щетинкин гонится за ним.

— Я восхищен действиями Сухэ-Батора и Красной Армии и рад вашим успехам. Передай это Сухэ-Батору.

— Значит, ты согласен, отец?

Максаржав помолчал, потом сказал:

— Я всеми силами буду участвовать в этом благородном деле. Белые войска не пройдут ни на юг, ни на запад. Я уже давно веду с ними войну.

— Я всегда знал, что ты будешь с нами, отец! — произнес Сундуй-Сурэн радостно.

Максаржав вызвал цирика Доржи и сказал ему:

— Проберись в лагерь к Унгерну. Скажи князю Сундуй-гуну: народ простит ему все злодеяния, если он схватит барона и передаст его Щетинкину. Возможно, тебя ждет смерть.

— Я готов.

И снова монгольская степь. Серые юрты. Унгерн возлежал на подушках, возле него суетился князь Сундуй-гун.

— Эй, Доржи, принеси генералу кумыс, — распорядился Сундуй-гун. — Пусть несут борциги[7], баранину, гурэльтехол[8].

— Все будет исполнено! — Доржи заговорщически подмигнул князю.

— Наконец-то я снова дома, — произнес Унгерн расслабленно. — Спасибо, Сундуй-гун, за верность. Все покинули меня. Резухина убили солдаты. Хороший был генерал. Я решил возвести на ханский престол тебя. Сундуй Первый… А? Неплохо?

Сундуй-гун стал часто кланяться.

— А пока будем прорываться на юг, в Гоби. Соберем силы…

— Мужчина семь раз падает и восемь раз поднимается.

— Недурственно, — одобрительно сказал барон.

— Высокочтимый барон, я давно хотел познакомить вас со своими новыми друзьями…

Что-то в голосе князя насторожило Унгерна, он поднял голову. Затем безразличным тоном произнес:

— Я буду рад приветствовать твоих друзей.

— Эй, вестовые! — крикнул Сундуй-гун. Вошли вестовые.

На пунцовых губах Сундуй-гуна заиграла загадочная улыбка, в узких глазах был недобрый смех. Унгерн потянулся к оружию, заткнутому за пояс, но князь неожиданно сделал скачок и навалился толстым животом на барона.

— Вяжите белую собаку!..

Унгерна опутали веревками. Сундуй-гун спокойно просунул пальцы в его потайной нагрудный карман и извлек пузырек с ядом.

— Уложите господина барона на телегу. Мы отвезем его в подарок красному богатырю Щетинкину.

Девятнадцатого августа Щетинкин направил командиру 104-й бригады донесение:

«Доношу, что авангардом кавгруппы захвачены пленные монголы, 90 человек, в том числе и барон Унгерн, коих при сем препровождаю. Вся банда разбилась на части, кои преследуются. Высланы разъезды для преследования; подсчет трофеев производится, преследование продолжается. Начотряда военком Щетинкин».

В боях с казаками Резухина Константин Рокоссовский был тяжело ранен: пуля перебила кость ноги. Сдав дивизион своему заместителю Павлову, Рокоссовский отбыл в госпиталь, в Мысовку, где находился целых два месяца. Нужно было лежать еще, но Рокоссовский не утерпел, сбежал. С небольшим отрядом решил догнать свой дивизион. Еще в Троицкосавске Константин Константинович получил приказ о развертывании его дивизиона в кавполк и подчинении ему отряда Щетинкина.

И вот они встретились в монгольской степи — тридцатипятилетний Щетинкин и двадцатипятилетний Рокоссовский. Суровые, закаленные воины.