Чудо ты мое, зеленоглазое

Коридор был длинным и темным. Впереди смутным белым пятном маячила распахнутая дверь. Прежде чем дотащить до нее старика Сергей, несколько раз валился на стены, увлекая Петровича за собой. У выхода зять с силой толкнул старика вперед. Тот ударился коленом о лавку и охнул. Лавка упала на бок, но споткнулся об нее не Петрович, а Сергей. Он тяжело повис у старика на плечах и ткнул кулаком в спину. Петровича швырнуло к стене. Сергей лежал на полу и пытался встать. Он тяжело оперся на лежавшую на боку лавочку. Та опрокинулась снова, на этот раз вверх ножками, и Сергей, нырнув вниз головой, ткнулся оскаленным лицом об одну из ножек. С разбитых губ закапала кровь.

– Убью, морда твоя пиратская! – Сергей вытер губы. – Все равно убью!..

Старик посмотрел на дочь. Та стояла позади мужа и тихо, по-бабьи голосила. С трудом, опираясь рукой на стену, Петрович вышел из дома и с силой захлопнул за собой дверь…

Глава вторая

Застать у себя дома гостей Петрович не ожидал. В кухне, за столом, сидел его племянник Витька и сосед Петровича Лешка. Гости над чем-то весело смеялись, а на столе, уставленном тарелками со случайной закуской, горделиво поблескивала бутылка водки.

– И тут, значит, гуляют, – старик повесил на гвоздь фуражку и шагнул к столу.

Витька весело подмигнул старику.

– А чего, спрашивается, нам горевать-то? Здорово, дядь Коль.

– Здорово, коль не шутишь, – Петрович сел. – Ну, по какому поводу сабантуй?

– А без гуляем. Пьем по причине душевной грусти, – Витька развел руками, давая понять, что его грусть штука довольно большая и вредная и справиться с ней без спиртного занятие неблагодарное. – А ты, дядь Коль, все по старинке живешь. Дверь и та нараспашку.

Смущенно улыбаясь, Лешка встал.

– Ну, мне пора… До свидания, дядь Коль.

– Да сиди уж, коли пришел, – махнул рукой старик. – Ты-то ладно…

– Не-е-е, я лучше пойду. Бывайте, мужики, – возле двери Лешка оглянулся. – Дядь Коль, ты Витьку не ругай. Ему и без тебя от жены досталось.

С минуту после ухода Лешка за столом царила тишина. Племянник сделал вид, что не замечает пристального взгляда старика. Уткнувшись взглядом в тарелку, он сосредоточенно жевал соленый огурец.

Витька уродился на свет божий таким, что говорить о нем без вздоха сожаления и улыбки, было просто невозможно. Хотя, с другой стороны, пустым человеком Витька, конечно, не был. Любая работа, будь то крестьянский, монотонный труд или что-то более сложное, требующее размышления и определенной сноровки, давалась Витьке легко и без особых усилий. Племянник мог запросто, в одиночку, поставить новую крышу без единого гвоздя или отремонтировать и запустить видавший виды автомобильный двигатель. Правда, того, чего Витька делать не хотел, ему лучше было не поручать. Кое-как привязанная им по просьбе жены веревка вдруг неожиданно рушилась в грязь вместе со свежевыстиранным бельем, а вымытая им тарелка настолько вызывающе пахла селедкой, словно рыбу только что смахнули с тарелки. Что же касается того заборчика возле хлева, который Витька уже трижды ремонтировал и опять-таки по настоянию своей упрямой супруги, то живущие за ним шесть упитанных кабанчиков вполне искренне продолжали считать заборчик не более чем декорацией на заднем плане дворового пастбища.