Чудо ты мое, зеленоглазое

После завтрака Петрович отправился на котоферму.

Небольшая стайка кошек и котов с недоверием обнюхивали новое жилье и не торопились отходить от старика. Они терлись о ноги Петровича и часто, вопросительно поглядывали наверх.

— Ничего-ничего, — успокоил животных старик. — Хуже вам здесь не будет. Да и временно это все для вас.

Он покормил питомцев и присел у окна.

Старик давно привык к одиночеству. Суета, возникшая с приездом Витьки, немного утомила его. Петрович вспомнил жену и вздохнул. Он попытался представить себе, что бы могло быть, как повернулась бы к нему жизнь, будь сейчас жива Любаша. Но не смог. Бесконечно родное лицо Любаши было где-то там, очень далеко, и не было на свете силы способной приблизить его. Годы, прожитые Петровичем после смерти жены, казались ему серыми и однообразными. Уходя туда, в прошлое, старик словно шел через старый, пустой лес. Странно, но именно в эти минуты он начинал испытывать удивительный душевный покой. Петрович как бы смотрел на себя со стороны, но не жалел себя, а наоборот, видя все то, что было в его жизни, видя и плохое, и хорошее, он становился выше жалости. Словно незримая, добрая сила рожденная даже не в нем самом, а там, за горизонтом, вдруг вливалась в него и приносила с собой удивительное, огромное чувство покоя и облегчения. Суетливые чувства и страх исчезали. Старик смотрел на горизонт и думал…

Витька действительно вернулся только вечером. Во двор Петровича, весело гудя, въехал старенький «Москвич»-пикап.

Лена стояла на порожках веранды по-кавказки скрестив на груди руки.

— Дети как? — строго и сухо спросила она мужа.

— Нормально, — нехотя ответил Витька и попытался пройти в дом.

Лена загородила ему дорогу.

— А хозяйство?

— Еще лучше, потому что поджигать его некому.

Поняв, что мимо жены ему проскочить не удастся, Витька заглянул через плечо жены и громко позвал:

— Дядь Коль!

— А-а?.. — откликнулся из дома старик.

— Завтра едем на охоту!

— Куда-куда?! — прищурившись, переспросила Лена.

Старик вышел наружу. Лена невольно отступила в сторону, давая ему пройти.

— Слышь, Вить, я это… Не поеду! — сказал Петрович.

— Почему?

— Потому что глупо это… Что ж я, и ловить их буду и продавать? Люди сразу все поймут.

Витька почесал затылок.

— Вот ведь, а?!.. Пожалуй, ты прав, дядь Коль.

Он перевел взгляд на жену. Лицо Лены дрогнуло. С него исчезло любопытство и оно тут же приняло надменный вид.

— Ну-ка, пошли в дом, — предложил жене Витька.

— Я тоже никуда не поеду, — твердо сказала Лена, еще не имея ни малейшего представления о том, куда и зачем она должна ехать и кого ловить.

Витька споткнулся на порожке. Лене очень хотелось сказать мужу что-нибудь ехидное, но ее подвело чисто женское любопытство. Она направилась в дом вслед за мужем. Петрович ушел на кухню готовить чай.

Через пару минут Лена выскочила из спальни как ошпаренная.

— Ой, дурак!.. — женщина присела от хохота. — Ну, и дурак!.. Кошек каких-то особенных продавать решил!

В груди Петровича шевельнулась морозная тоска. Мечты о тихой, деревенской жизни рушились на глазах. Но, к удивлению старика, Витька был холоден и до удивления спокоен.

Когда смех жены немного стих, племянник сказал:

— Согласен, я был бы полным дураком, если бы не одно «но»…

— Вить, а Вить!.. — оборвала Лена и вытерла с длинных ресниц веселые слезы. — Да ты ведь сам одно сплошное «Но»… С самой большой буквы!

— Может быть, — снова легко согласился Витька и показал на застывшего в дверях кухни Петровича. — Только постарайся понять, что к нему уже тридцать лет, люди в очередь за котятами выстраиваются!

— Ну и что?

— А то, что любой бизнес создается на вызывающем доверие имени. Петровичу верят, понимаешь?!.. И те тридцать лет, что ему верят, не сможет создать ни одна реклама в мире.

— Но это же только кошки, Вить!.. Глупо же!

— Значит, кошек продавать глупо?

— Особенно в мешках, — продолжала издеваться Лена.

Петрович покраснел как мальчишка. Ему было очень стыдно и он боялся, что Лена спросит его о том, как хитроумному Витьке удалось одурачить старика. Оправдываться Петрович не умел.

Спор продолжался и за ужином, а потом и в постели. Лена постепенно уступала спокойной настойчивости Витьки, сдавая одну позицию за другой.

— Я за котами по улице бегать не буду!

— А бегать и не надо, — мягко пояснял Витька. — Коты к нам сами придут. А мы будем отобрать только черных.

— И отбирать не буду!..

— Ладно, я сам.

— Котолов!

— Не хочешь — не надо! — вдруг заявил Витька.

Он отвернулся к стене.