Чудо в кулаке (СИ)

Она, я думаю, в раю…

Порой в раскатах грома

Я грозный грохот узнаю,

Мне издавна знакомый!{?}[Роберт Бернс — Счастливый вдовец. Музыка: Канцлер Ги]

Я стану существом, на которое намекал Дамблдор. Я предам собственные слова и мысли. Возможно, сейчас я намного больше человек, чем любой Высший. Ведь что есть человек? Череда выборов. Что есть Высший? Череда выборов. Что есть личность? Тоже всего лишь череда выборов. Так кто же я, если я делаю выбор: человек, Высший или личность?

Я не знаю. Я полетел с качели вверх, в синее небо. Я упал с качели вниз, в зелёную траву. Всё же, что я всё-таки сделал? Не знаю. Я просто не знаю. С какой стороны посмотреть.

Я лежал в зелёной траве и думал. Думал о том, что я — это я, и выбирать сейчас нет смысла.

Я уже давно всё решил. А Дамблдор может идти к Истинным.

========== Финал ==========

Комментарий к Финал

Ну вот и финал, ребята. У нас, как-никак, в метках стоит “Открытый Финал”, надо отрабатывать это

«Улетай на крыльях ветра ты в край родной, родная песня наша» ©

Петунье Дурсль уже давно снился один и тот же сон. Маленькая рыжая зеленоглазая девочка качается на качелях, а после взлетает в синие небо. Сон был красивым. Тёплый осенний ветер качал начинающую желтеть траву, по удивительно синему небу плыли мягкие белые облака, и в это небо взлетает рыжая девочка. В основном Петунья видела копну ярких, почти алых волос, что взлетают вслед за девочкой. И взлетают. И взлетают.

Петунья знала, что это девочка — её сестрица. Та, что стала ведьмой в абсолютно нормальной семье. Та, ненормальная. Она и мужу сначала не хотела рассказывать эту непригоядную историю её семьи, но потом ей на порог подкинули её племянника. Такого же ненормального.

Петунья племянника не любила. Не было за что любить. Он был ей чужой, просто ребёнок, подкинутый им на порог. Дыра в бюджете, на которую уходит огромное количество денег. Недвусмысленные угрозы её семье. Так что Петунья была рада отдать бомбу замедленного действия в другую семью, волшебную, ту, где знают, как справиться с маленьким мажонком.

Так что за летящую во сне девочку Петунья не боялась. Это по началу её сковывал страх, сердце судорожно сжималось в груди: упадёт! Упадёт! Но сейчас Петунья смотрела и понимала, что это девочка лишь взлетит. До самого неба взлетит. Минуя нормальное детство и жизнь, улетит в своё волшебство. Поэтому она лишь смотрела. Смотрела, как красиво взлетают рыжие волосы, как развевается плиссированная юбка, как плывут по удивительно синему небу мягкие облака. Видела ли она такие вообще когда-нибудь? И облака, и небо, и девочка — всё казалось сказкой. Местом, куда Петунье Дурсль не было дороги.

Когда рыжеволосая девочка превратилась в её сне в мальчика, нет, подростка с волосами двух цветов, Петунья не знала. Она даже не поняла, как это произошло. Но если девочка летела вверх, к синим небесам, то юноша неумолимо падал вниз. Петунья отчётливо различала моменты: вот качели раскачиваются. Вперёд. Назад. Быстрее и быстрее. Вот юноша слетает с качелей. И если девочка летела вверх, выше и выше, то полёт юноши непродолжителен, как прыжок. Они почти сразу начинает падать. И падать не с высоты качели, не с высоты прыжка — падать как будто с неба.

И Петунья поняла: упадёт — разобьётся.

Нужно было остановить этот полёт. Нужно было как-то прекратить падение.

В этом сне также были люди помимо неё: с левой стороны стояли те, кого она хорошо знала. «Светоч» Дамблдор. Мародёры. Вместе с ними ещё стояла какая-то рыжая женщина с мужем и детьми. Также там были какие-то отбросы, те, с кем она бы побрезговала находится в одном городе, не то, что рядом. С другой стороны стояли те, кого она не знала, но кто выглядел не в пример лучше: беловолосый аристократ с сыном и женой. Дама преклонных лет. Кучерявая девочка с пышной копной волос, за спиной которой стояли её родители. Шеренга людей тянулась бесконечно, уходила куда-то за горизонт, но Петунье казалось, что она видела их всех, знала их все по именам.

Все они стояли, задрав головы, и смотрели на падение мальчишки. И если те, кто стоял справа, выглядели так, будто бы хотели сдвинуться, хотели подбежать и помочь, сделать хоть что-нибудь, но не могли, то левые будто бы хотели, чтобы ребёнок упал. Будто бы хотели, чтобы умер, разбившись о землю.

— Все вы, Высшие, одинаковые. Вы говорите, что не вмешиваетесь в жизни людей, что лишь наблюдаете. Но это не так.

Первым заговорил «Светоч», нарушая какую-то священную тишину.

— Я не позволю вам убить мальчишку из-за глупых росказней про «Тёмную магию»! — Выплюнула дама преклонных лет справа, и в голове Петуньи всплыло: Леди Пруэтт.

— Мы спасаем его! — Ответила ей громким криком рыжая женщина справа, и сон подсказал Петунье: Молли Уизли.

— Вы уничтожаете наш Мир, наши традиции! Вы нарушаете наши законы! — Возмущённо, громко сказал беловолосый аристократ. Лорд Малфой.

— Всё ради Общего блага!

Маги, а это были именно они, кричали друг на друга, смотря на падающего подростка, одни обвиняли, причём по делу, другие орали про Всеобщее благо, третьи просто молчали.