Чудо-вищная история

Кристофер вышел следом за ней. Хоть девушке и казалось, что у нее есть силы на побег, но это было лишь миражем собственного желания. Ее фигура зашаталась еще до того, как нога коснулась первой ступеньки. Сам Хант не спешил, наблюдая за каждым действием из тени. Лишь только когда ее согнуло и она закашлялась кровью, он подошел достаточно близко, обхватил за талию и потянул на себя. Под своими руками ему удалось почувствовать хрипы и тяжелое дыхание. Эвелин замотала головой и руками стала размахивать во все стороны как непослушный ребенок, которого родители силой тащат домой.

— Поигрались и хватит, — шепнул он ей на ухо. — Подними голову, — его рука оказалась на ее подбородке, заставляя подчиниться. — Здесь ровно десять ступеней, попрощайся, ты видишь их в последний раз. Больше ты никогда не выйдешь из той комнаты. Ты хотела расстаться с жизнью, но я покажу тебе, что есть вещи намного страшнее смерти.

Глава 08

Вещь.

Извращенный мозг маньяка был изобретателен на наказания. Тишина и темнота вокруг стали привычными спутниками. Первое время был лишь страх. Но и он притупился, оставляя за собой безразличие. Еще никогда звуки собственного дыхания не были такими отчетливо громкими. Остаться взаперти один на один с собой — было ужасным наказанием. Не зря преступников за особые нарушения сажают в карцер и лишают возможности общения даже с такими же как они.

Она никогда так много не плакала в последние несколько дней…Дней ли? Время перестало иметь форму. Оно потерялось в тот момент, когда Кристофер надел на нее смирительную рубашку, завязал глаза, а в рот вставил стоматологический расширитель, который не позволял сомкнуть зубы. Как бы она не умоляла и не рыдала, но он был непоколебим в своем решении оставить, ее в таком состоянии. И когда весь мир погрузился в темноту, шаги затихли, а металлическая дверь закрылась, Эвелин оказалась в персональном аду. Из-за повязки ничего не было видно. Более того, Кристофер отключил свет на тот случай, если она вдруг сможет ее снять. Движения же были ограниченны смирительной рубашкой. Руки плотно прилегали к телу, она не могла ничего сделать, разве что шевелить ногами, но тогда возникала опасность свалиться с кровати и испытать боль от сломанных ребер. А что касалось рта… Это была личная инициатива Криса, который опасался того, что пленница захочет откусить себе язык, чтобы покончить с собой, поэтому пришлось лишить ее этой возможности. В целом, он бы и связывать ее не стал, но возникали опасения того, что она травмирует ребра и тогда выздоровление займет больше положенного времени. Он строго решил для себя решил, что не тронет девушку до момента ее полного восстановления, а на это требовалось время.

Остаться в полном одиночестве, которое Эви совсем не переносила — самая мучительная пытка. Ей было невыносимо от происходящего. Каждый раз, когда раздавался звук закрывающейся двери, у нее возникал приступ паники, что тот, кто ушел больше не вернется. Это давило во много раз сильнее, нежели сломанные ребра. Даже когда ее сбила машина, не было так больно как сейчас. Все время отсутствия приходилось покорно ждать и только молить о том, чтобы он вернулся как можно скорее и нигде не задержался.

Поначалу, Эвелин даже пыталась считать секунды, но это быстро осточертело. Потом начались слуховые галлюцинации. Она стала слышать того, чего не может быть. Ей казалось, что в комнате есть кто-то еще. Какая-то неведомая демоническая сущность. Скрежет, шепот и шаги заполняли пустое пространство. Ей оставалось лишь кричать, взывая о помощи, но силы быстро заканчивались, их приходилось экономить. Когда ужасы собственного воображения переставали являться, то она обычно на какое-то время обессиленно засыпала, будто бы проваливалась в обморок. Спать с раскрытым ртом было неприятно, поэтому сон часто прерывался. Так проходил обычно день, а вечером дверь обязательно открывалась вновь, и облегчение вызывало слезы радости.

Кристофер возвращался каждый день для того чтобы не только покормить и отвести ее в туалет, но и сделать все медицинские процедуры. Когда он снимал повязку, то глаза ослепляло от боли, словно в них плеснули лимонной кислотой. Потом зрение все же возвращалось, и она могла различать очертания предметов. Он поил ее водой сразу как только убирал расширитель, ведь горло пересыхало от жажды, после того как 12 часов находилось в таком состоянии. Мучитель не оставлял ее одну надолго, даже ванная и туалет были строго определенны временными рамками. После этого он давал ей поесть, преимущественно нетвердую пищу. Это были каши или супы, потому что легко усваивались ослабленным организмом. Дальше шли уколы и капельницы. А после требовал, чтобы она делала дыхательные упражнения. Если все выполнялось как надо, то Крис был добродушен и оставался с ней до того момента, пока снотворное не начинало действовать, а связывал лишь утром перед уходом. Если же Эвелин плохо выполняла гимнастику или плакала, то он снова лишал ее всего, облачая в смирительную рубашку и уходил, оставляя в одиночестве на всю ночь.