Чудо-вищная история

— Умоляю, пожалуйста…. Не надо так, этот мужчина, он такой грязный и страшный, а еще от него неприятно пахнет…. Я не хочу, чтобы он сделал мне больно. Кристофер, не надо… Забери меня отсюда… Я честно-честно, сделаю все что угодно, только не оставляй меня…

— Тссс, — он вдруг коснулся губами ее лба, будто бы желая унять эту истерику. — У тебя же нож, детка. Вспомни, как режешь курицу на ужин. Сожми его крепче в своих руках и сделай резкий выпад вперед. Старайся целиться сразу в жизненно-важные органы. Смотри, — обхватив за плечи, Крис повернул ее лицом к противнику. — Целься в сонную артерию или в брюшную полость. Там нет костей, так что попадешь туда без проблем, а потом дело за малым.

— Нет-нет-нет… я не смогу… Я же не убийца! Умоляю, Кристофер…Я не смогу… Не смогу! — ее руки задрожали и из-за этого нож упал на пол.

— Бл*ть, задолбало твое нытье слушать! Вон бери пример с Кевина, он не ноет и, кажется, даже воспарял духом! Так, что давайте, деритесь дети мои. А потом я приду и поощрю победителя.

Кристофер со всей силы пихнул ее в сторону потенциального противника, а сам решил, что не будет принимать участие в этом поединке. Он вышел за дверь, как только сказал напутственное слово. Ему показалось это достаточно забавным. Парень прислонился к двери, из-за которой ему все было прекрасно слышно. Кристофер точно знал, что Эвелин ни при каких обстоятельствах не сможет справиться с этим алкогольным зомби. В этом и заключался его план. Теперь, когда в дело вмешалась полиция и зачем-то объявила поиски чокнутой девицы, то нужно было избавиться от нее как можно скорее, пока расследование случайно не привело их к нему. По этой причине, в голове возник простой план. Заставить кого-то другого убить ее, таки образом полностью отвести от себя подозрения. А потом можно было избавиться и от этого бомжа.

За дверью раздавались рыдания и крики. Безоружная Эвелин начала биться в истерике еще до того, как он успел покинуть комнату. Ее охватила паника и слабость. Все стало размытым, она не знала, как ей быть и что делать. В конце концов, у нее никогда не было сил чтобы противостоять даже вредным клиентам, а теперь и подавно даже говорить было не о чем. Тем временем Кевин уже схватил нож и направился к ней. Единственная тактика, которую смог выдать напуганный до истерики мозг — метаться по подвалу и продолжать звать того, кто навлек на нее беду. Но чем больше она носилась из одного угла в другой, тем меньше становилось сил. Дыхалка быстро дала о себе знать, и легкие как обычно сдавило от боли. Эвелин больше не могла бегать, поэтому закричала во весь голос, в надежде на то, что ее услышат:

— Кристофер! Кристофер! Умоляю, вернись, пожалуйста! Кристофер! Ты мне нужен! Я не справлюсь без тебя! — рванув к двери, визжала она. — Я улажу, все улажу с полицией! Сделаю, что ты хочешь!? Только вернись! Ты мне так нужен! Кристофер, я ведь люблю тебя! Правда, люблю! Не поступай так со мной! Я хочу быть с тобой! Ты… Ты — моя жизнь, мое все. Только ты можешь делать со мной все это… Не этот страшный человек, а ты мой любимый. Я хочу жить ради тебя и для тебя! Кристофер… я люблю, люблю тебя, люблю! — будто в неосознанном бреду верещала она.

Прислонившись к двери, отчетливо слушая каждое слово, сердце его отчего-то стало биться быстрее. Он прикрыл глаза и медленно сглотнул. Признание в любви после всего того, что сотворил с ней — было чем-то безумным, но при этом звучало искренне. Услышать мольбы о том, чтобы спас — одно, другое же — признание в любви. Еще никто из убитых им женщин не говорил такого. Нет, не так, еще никто не говорил такого. Ни родная мать, ни отец, ни те глупые дурочки, не клялись в любви. Это ошарашило до такой степени, что пальцы задрожали. Чувство внутри, было совсем чужеродным, каким-то слишком пугающим и вызывающим в голове поломку. Пока за дверью раздавались звуки борьбы, он чувствовал, как тепло разливается в груди. Такое забытое за множество лет и собственных травм. То, от чего ему хотелось избавиться, настигло в самый неподходящий момент. Девушка за дверью продолжала заходиться в криках, а он все никак не решался пошевелиться.

— Не трогай! Отпусти меня! Умоляю! Пожалуйста!

— Ах, ты с*ка, заткнись нах*й! Заткнись!

Он сидел под дверью и слушал, как родной и ласковый голос превращается в болезненный крик ужаса. Там за стеной раздавались громкие звуки ударов. Ему хотелось сделать что-то такое, чтобы остановить этот кошмар, но собственный ужас лишал возможности пошевелиться. Обхватив голову руками, мальчишка трясся, сам едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.