Чудовище

И когда этот момент настанет, переживания его мамы по поводу школьного бала станут для него понятными. Они станут его переживаниями. Будет ли у него хоть какой-то опыт, как у остальных парней в его возрасте? Будут ли девушки обращать на него такое же внимание, как и на других парней? Будет ли он разочарован? Будет ли он смотреть на школьный бал так же, как и другие подростки? Как я? Увидит в этом возможности и вероятности? Надежды?

Я мысленно возвращаюсь к своему собственному школьному балу. С Тиффани Уитмор.

И только мой разум начинает блуждать по воспоминаниям, дверь кабинета Льюиса открывается, и выходит она. Сегодня ее волосы распущены и спадают по плечам, заканчиваясь ниже груди. Она одета в джинсы и майку и выглядит намного более повседневно, чем когда я увидел ее в первый раз. Но все такая же красивая.

Ее карие глаза незамедлительно находят мои, пока она направляется в нашу сторону, останавливаясь на середине комнаты.

— Еще раз здравствуйте, — говорит она.

Черт.

Этот акцент.

— Привет, — говорю я, делая шаг в ее сторону.

Она смотрит на Гаса, прежде чем вернуть свой взгляд ко мне.

— Надеюсь, Гас не загружал вас.

«Как раз наоборот», — думаю я про себя. — «Это я загрузил его, в надежде увидеть тебя».

— Совсем нет, — отвечаю я как можно беспечнее.

Мы продолжаем стоять, и ни один из нас не двигается и не отводит взгляд.

— Гас, — звучит из ниоткуда голос Льюиса. — Пойдем со мной. Я хочу показать тебе несколько новых тренажеров, которые мы только получили.

— Мне нужно туда идти? — спрашивает он свою маму, явно показывая незаинтересованность в этом.

Льюис быстро смотрит в моем направлении, а затем поворачивается обратно к Гасу и отвечает:

— Да.

Мы оба наблюдаем, как Гас и Льюис исчезают в зале, оставляя меня и… черт, я даже не знаю имя этой женщины.

— Я Адам, — выпаливаю я, как идиот.

Она поворачивается лицом ко мне.

— Я знаю, — отвечает она с полуулыбкой, прежде чем понимает, что должна представиться. — Эмели, — говорит она, ее щеки при этом розовеют.

И впервые за долгое время мое эго раздувается при виде ее только что покрасневшей кожи.

— Приятно познакомиться, Эмели, — говорю я, мои губы растягиваются в дерзкой ухмылке. Черт возьми. Так приятно снова так делать.

Она выпускает маленький смешок.

— Нет, — поправляет она меня, делая шаг ближе. — Амели. Начиная с «А».

— Амели, — повторяю я, склоняясь к тому, что так оно звучит даже лучше, когда я его произношу.

— Гастон — Гас… он иногда разговаривает с тобой. В первый раз я подумала, что ты физиотерапевт из-за того, что он очень много говорил о тебе…

Ее взгляд в очередной раз медленно скользит по моей шее, а лицо выражает смущение.

— Извини… — начинает она.

Я отмахиваюсь.

— Не стоит. Это не секрет, почему я нахожусь здесь.

Она снова мельком смотрит на мою шею, а затем ее взгляд медленно спускается вниз по моему телу. Не думаю, что она даже понимает, что делает это. Но я понимаю. Только в этот раз я не замыкаюсь в себе и не злюсь. Я позволяю ей рассмотреть меня. Позволяю изучить грубые рубцы, которые сейчас полосуют мою кожу.

— На меня обрушилась крыша, — объясняю я.

Она кивает.

— Гас рассказывал мне, — отвечает она, решительно взглянув мне в глаза. Но вместо жалости я вижу в ее глазах свет. — Он восхищается тобой, знаешь?

Я прищуриваюсь.

— Кто?

— Гас. — Она улыбается.

— Да?

— Да, — начинает она. — После того, как ты рассказал об этом инциденте, он решил, что именно это будет рассказывать людям, отвечая на вопросы о том, что с ним произошло. Что на него обрушилась крыша, когда он сражался с огнем. Он хочет быть таким как ты.

— Он едва меня знает, — говорю я с недоверием.

— Не правда. Он неделями наблюдал за тобой. Когда на прошлой неделе ты, наконец, заговорил с ним, это было единственным, о чем он мог говорить дома. «Адам сказал это»… «Адам сказал то»…

Она приближается еще на шаг. Достаточно близко, чтобы я мог заметить несколько веснушек, разбросанных по ее носу, и одну, которая поселилась в опасной близости от уголка ее губ. Я сглатываю, приказывая своим пальцам не касаться этой самой точки.

— Я и понятия не имел, — удается выдавить мне.

Я не знал об этом. Но прямо сейчас я с трудом могу сконцентрироваться на Гасе, когда от запаха Амели у меня кружится голова самым фантастическим чертовым образом. Она пахнет… снегом. Если такое вообще возможно, учитывая, что сейчас середина мая. Свежесть и чистота, как будто доза холодного бодрящего воздуха омывает мою разгоряченную обожженную кожу.

— Ты его герой, — практически шепчет она.

Мое сердце колотится, поражая каждое ребро, каждый мускул, каждый барьер, который стоит между моей и ее кожей.

Я сглатываю, не в состоянии сделать что-то еще.

— Спасибо, — говорит она с благодарностью. — Ты дал ему то, что не смогла дать я.

— Что именно? — Мой голос звучит приглушенно.

— Стремление стать таким человеком в будущем.

Ее слова разгоняют туман, которым она меня окутала.

Стремление?