Чудовище

— Расскажи мне.

Эва откинула голову. Карие глаза блестели от слез.

— Я хотела выжить, я хотела плыть, но оказалась не готова… и вот я здесь.

Глава 5

Воздух в коридоре показался Эве разреженным, когда она попыталась сделать отчаянный вдох. Его рука была такой… знакомой. Его прикосновение вернуло ей время, когда все было легко, когда ночи были прохладными и сверчки пели песни о любви и летнем зное. Она закрыла глаза, отпуская свое прошлое на волю.

— Ты убегаешь? — спросил он, убирая руку.

Эва открыла глаза, слезы повисли на ресницах.

Лукас прислонился к стене напротив. Она провела пальцами по щеке, там, где ранее касались его пальцы. Наверное, она слишком устала, наверное, слишком пристальным был его взгляд, замерший на ее лице в ожидании рассказа, но Эва вдруг подумала о том, что эта ночь могла быть спланирована, устроена силами более могущественными, чем буря и ветер.

— Я прячусь. — Она выдохнула и покачала головой. — Нет, это не совсем правда.

Эва подошла и встала рядом с Лукасом у стены. Они оба боялись взглянуть друг на друга, и оба разглядывали трещины в полу.

— Моя мама умерла, когда мне не было и двух лет. Редкая форма рака желудка.

Лукас вздохнул, но она продолжила, не отрывая взгляда от трещины в полу.

— Отец растил меня, он был просто замечательным. Мы жили в Давере, это маленький городок рядом с Тампой, у океана. Там жизнь совсем другая. Мой отец был мясником, и вместо того, чтобы начать топить печать в алкоголе, как сделал в свое время его отец, он просто… исчез в себе.

Лукас поднял голову, то же сделала и она.

— Попахивает одиночеством, — сказал он, нахмурившись.

— Еще как. — Эванджелина глубоко вдохнула, и воспоминания о детстве всплыли в ее памяти.

Музыка пятидесятых, табак, пыльные шоссе, скрипящие двери, дубы и испанский мох. Жара выжигала легкие, а влажность была такая, что она до сих пор чувствовала запах воды. Когда она приехала в Массачусетс, долго не могла заставить себя засыпать без шума стрекочущих цикад.

— Я была так одинока, что влюбилась в первого же парня, обратившего на меня внимание.

Тело Лукаса напряглось.

— Грейсон был мечтой любой девушки. Высокий, популярный, спортивный, привлекательный, с такими манерами, что иногда казалось, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим. Я сначала решила, что он милый. Достаточно милый, чтобы обратить внимание на «книжного червя», которого никто в школе и не замечал, и достаточно умный, чтобы понимать, что его улыбка — его внимание — точно не останется незамеченным девушкой вроде меня. Мы были вместе два года, когда он начал осаживать меня, сначала словами, а потом…

Эва почувствовала, что слова застряли в горле, и так же, как она сделала некоторое время назад, Лукас протянул руку и переплел свои пальцы с ее. Его голос был опасно низким.

— Он бил тебя?

Эванджелина кивнула, и Лукас, казалось, окаменел.

— Я должна была уйти. Я никогда не думала, что стану одной из этих женщин, которые терпят. Но Грейсон для меня тогда был всем… всем, что у меня было в течение долгого, очень долгого времени.

Лукас сжал ее руку.

— Почему ты все же решила уйти? — спросил он.

Наверняка из-за вины, змеей обвивающей ее сердце, а может, из-за чего-то другого. Эве показалось, что она видит в зелено-голубых глазах доктора вопросы. Вопросы, которые она сама без конца задавала себе.

Почему она оставалась с этим человеком? Почему позволяла так с собой обращаться? Почему была так слаба?

— Мы расставались и сходились много лет, — пояснила Эва. — С течением времени все как-то сглаживалось. И мой папа, он даже не знал. Мне хорошо удавалось скрывать синяки. Почти так же хорошо Грейсону удавалось играть роль хорошего парня. Мой отец полюбил Грейсона, Грейсон с ним был совсем мягким, знаешь? Всегда помогал папе по дому и в саду, всегда, и даже оплачивал счета. — Эва сглотнула комок в горле и почти зашептала: — А потом папа заболел, и мой мир просто рухнул. Грейсон настаивал, чтобы мы поженились, он хотел завладеть папиным магазином, домом, хотел отправить папу в дом престарелых. Я не могла этого сделать. Мой папа растил меня в одиночку, я не могла его бросить. Так что я собрала вещи, выставила дом и магазин на продажу и перебралась поближе к большому городу, поближе к хорошим больницам. У папы был агрессивный рак кишечника, но в Раковом центре Эйч Ли Моффита были самые продвинутые методы лечения. Я думала, что денег от продажи дома и магазина хватит. Но…

Эва поняла, что он знает правду. Он понял ее еще до того, как она сказала.

— Когда он умер?

— Прошлым летом. Через два дня после этого Грейсон избил меня так, что я попала в больницу.