Чудовище - 2

Пак лежал в засаде и помалкивал. Он выжидал жертву. И его больше не манило бездонное небо. Он присмотрелся к этой голубой пропасти, привык. И теперь всякий раз, поднимая голову, он видел совсем иное - не лазурь и сияние солнышка - а пепелище, скукожившуюся телогрейку, дымы над поселком и бьющуюся в агонии Эду Огрызину.

А потому, когда за кружевом листвы показалась двуногая вытянутая фигура, Пак, не раздумывая, нажал на спусковой крюк.

- А-аау!!! - раздался короткий вопль.

И через полминуты на поляну выполз Буба. Он держался рукой за ухо. Из-под ладони сочилась кровь. Хреноредьев шепнул Паку:

- Ты б его дострелял, что ли! Чего етому избраннику мучиться!

Пак треснул Хреноредьева железякой по башке. Хотя надо было бы треснуть за промашку самого себя.

- Ну и как знаешь, едрена! - не обиделся Хреноредьев. - А только я скажу, что он опять все забаламутит! Лучше бы его кокнуть!

Буба выразительно поглядел на Пака, но не стал выяснять отношений - Хитрец все еще сжимал в руках трубку, мог ненароком прострелить и другое ухо.

- Ну и чего ты там разведал? - ехидненько поинтересовался Хреноредьев.

- Военная тайна! - важно промолвил Буба.

Хреноредьев разинул беззубый рот.

Паку тоже не понравился ответ.

- Чего дурака валяешь! - сказал он строго.

Буба внимательно посмотрел на окровавленную ладонь, потом другой рукой потрогал продырявленное ухо, сморщился как гриб-перестарок, сплюнул под ноги.

- Нету там ни хрена! - сказал он беззаботно.

- Ну, я тебе нос отгрызу! - взъелся Хреноредьев. Пак оттолкнул инвалида локтем.

- Как это - ни хрена?

- А вот так, ни хрена, и все!

Инвалид пригорюнился, заплакал, снова уселся на собственную же деревяшку. Он не мог переносить этих бесчисленных оскорблений, этих обыгрываний на все лады его вполне симпатичной и милой фамилии. Но что было делать! Тут даже самый "компанейский мужик" сомлеет.

- Врешь! - лицо Пака скривилось.

- Ей богу, не вру!

- Врет он! - заорал Хреноредьев снизу. - Врет, едрена!

Глаза у Бубы стали совсем безумными.

- Ты, придурок старый, пораскинь остатками своих куриных мозгов, на хрена мне врать?!

Инвалид начал рвать на себе майку под комбинезоном. Его волнение грозило перерасти в истерику. И Пак еще раз дал ему трубкой по башке.

- Чего ты его все время по чану лупишь?! - заорал Буба. Он и так ни хрена не соображает, а после этого и вовсе охренеет!

Хреноредьев встал. И прищурившись, исподлобья, уставился на Чокнутого.

- По-моему, - сказал он тяжело и весомо, словно превозмогая в себе что-то, - по-моему, Буба предатель и вражеский лазутчик.

Пак оглядел Хреноредьева так, как будто впервые его увидал.

- Не зыркай, Хитрец! Я давненько наблюдал, едрена кочерга, за этим недобитком. Точно тебе говорю, враг! Подосланный он!

Чокнутый провел ладонью по лицу и перемазал его сверху донизу собственной кровью, теперь он стал похож на свирепого, но оплешивевшего и окончательно спятившего индейца, который прямо в сию минуту встал на тропу войны.

Но Хреноредьева трудно было взять голыми руками.

- Ну-у, - протянул он, - что я тебе говорил, едрена?! Или ты, Хитрец, чутье потерял? Ты погляди, кто перед тобою стоит?! Это ж контра, едрит его благородие!

- Ты, Хреноредьев, гусеницами обожрался, вот и спятил! заявил Буба.

Но Пак начинал чувствовать к Чокнутому непонятную, не осознанную еще ненависть. Он поддался инвалидову настроению.

- Руки! - резко выпалил он.

- Чего-о?

- Руки в гору!

- Придурок...

Пак пальнул над самой головой Бубы.

- Руки, падла!

Чокнутый неторопливо задрал над головой свои костлявые грабли. Челюсть у него отвисла.

- Обыщи, - приказал Пак Хреноредьеву.

- Это мы в момент! - ответил инвалид и засуетился вокруг Бубы, обшаривая его.

- Точно, придурки!

- Молчать, вражья морда!

Пак не спускал глаз с лазутчика. Он готов был прикончить его при малейшем движении. Да, бдительность и еще раз бдительность! И как он забыл об этом! Прав Хреноредьев, проморгали врага и шпиона, но не беда - вперед наука!

- Нету ничего! - доложил инвалид, закончив кропотливое дело. - Видать, припрятал, гад!

- Ну чего я припрятал? - возмутился Буба.

- Чего надо, то и припрятал! - пояснил Хреноредьев тоном, не терпящим возражений, - У-у, контра недорезанная!

Глаза у Бубы бегали как у воришки, пойманного на месте преступления. Но он ничегошеньки толком не понимал.

- К дереву! - скомандовал Пак.

Хреноредьев толкнул Бубу кулаком в грудь. Пришлось тому подчиниться. Он встал спиной к дереву, прислонился к шершавой коре.

- Так, значит, там нету ничего? - повторил вопрос Пак.

Буба покосился на Хреноредьева и дипломатично ответил:

- Абсолютно ничего.

Хреноредьев меленько засмеялся - противно, разливчато.

- Что и требовалось доказать, едрена-матрена! Враг! Скрывает что-то!

- Потом будешь разговоры разговаривать, - разозлился Пак. - А сейчас снимай с него ремень и руки вяжи!