Чудовище

На следующее утро я увидел отца дома, в халате. Он рассказывал матери о каком-то крупном событии, которое комментировал вчера. Что за событие — я не понимал, но боялся даже смотреть на отца. Я по-прежнему видел его громадное лицо, вознесенное над землей. Он казался мне богом.

Помню, в тот день я хвастался одноклассникам, что мой отец — самый важный человек в мире.

Но то было давно. Со временем я убедился, что отец — совсем не бог и у него есть недостатки. Помню, как меня потрясло открытие: оказывается, после отца в туалете тоже воняет!

Однако сейчас, стоя у двери, я вновь ощутил страх перед отцом. Я взялся за ручку, прильнув своим мохнатым лицом (или мордой) к белой матовой поверхности.

— Я здесь, — почти шепотом произнес я. — Сейчас открою.

— Поторопись.

Я распахнул дверь, и ту же секунду стало невероятно тихо, будто исчезли все звуки Манхэттена и я оказался в чаще леса. Я не слышал ни шуршания двери о ковер, ни своего дыхания, ни ударов сердца. Я и представить не мог реакцию отца на то, что его сын превратился в чудовище.

Я увидел лишь… брезгливое недовольство.

— Что такое? Что за карнавальные штучки? И почему ты не в школе?

Карнавальные штучки! Он решил, что я нарядился чудовищем. И другие бы так подумали.

— Это мое лицо, — произнес я как можно тише. — Пап, это не маска. Это мое лицо.

Отец уставился на меня и вдруг засмеялся.

— Довольно, Кайл. У меня нет времени на твои шуточки.

«Как всегда. Тебя больше заботит твое драгоценное время, которое я беззастенчиво ворую».

Только бы не потерять спокойствие. Иначе я завою, зарычу и начну царапать пол, как зверь в клетке.

Отец схватился за клок шерсти на моем лице и дернул, чтобы сорвать дурацкий грим. Я взвыл от боли, а потом… мои когти оказались в опасной близости от его лица. Я отскочил, чтобы не впиться ему в щеку. В глазах отца я увидел панический ужас. Он попятился назад. Он дрожал.

— Пожалуйста! — пробормотал отец.

У него подгибались колени. Он тяжело привалился к дверному косяку.

— Где Кайл? Что ты сделал с моим сыном? — Он глядел поверх меня. Чувствовалось, он хотел ринуться в комнату, но боялся. — Что ты сделал с ним? Как ты проник ко мне домой?

Отец едва не плакал. Глядя на него, я сам был готов расплакаться. Но я собрал всю волю.

— Отец, это я, Кайл. Кайл, твой сын, — повторял я, стараясь говорить ровным голосом. — Неужели ты не узнаешь мой голос? Закрой глаза. Может, так ты меня узнаешь.

Пока я это говорил, меня пронзила страшная мысль. А вдруг отец не узнает моего голоса? За последние годы мы с ним не виделись неделями и почти не разговаривали. Скорее всего, он забыл мой голос. Сейчас он вышвырнет меня на улицу и заявит в полицию о похищении сына. Мне придется бежать и жить где-нибудь под землей. Я стану городской легендой — чудовищем, живущим в нью-йоркской канализации.

— Отец, прошу тебя.

Я протянул к нему руки, проверяя, осталось ли у меня хоть подобие человеческих ногтей. Я видел, как отец закрывает глаза.

— Отец, пожалуйста, скажи, что узнаёшь меня! Пожалуйста.

Он вновь открыл глаза.

— Кайл, это действительно ты?

Я кивнул.

— И ты не разыгрываешь со мной дурацкую шутку? Если ты вздумал пошутить, знай, мне совсем не смешно.

— Отец, это не шутка.

— Тогда что? Что случилось? Ты заболел?

Он тер глаза.

— Папа, это сделала ведьма.

«Папа?» — мысленно усмехнулся я.

Я почти никогда не называл его так. В детстве, едва научившись говорить, я понял: Роб Кингсбери и «папа» — понятия несовместимые. Но сейчас мне захотелось называть его так.

— Папа, в мире есть ведьмы. Не где-то в джунглях, а здесь, в Нью-Йорке.

Я замолчал. Отец глядел на меня так, будто он окаменел и это я превратил его в камень. Потом стал оседать на пол.

Не помню, сколько времени он пролежал на грязном полу. Очнувшись, отец заговорил:

— Это… эта штука… эта болезнь… состояние… чем бы это ни было, Кайл… мы все исправим. Найдем врача и исправим. Не волнуйся. Мой сын таким не будет.

Мне стало легче, но тревога не проходила. Легче — поскольку отец слов на ветер не бросал. Если это можно исправить, отец сделает все. Он человек слова. Влиятельный и сильный. Но меня насторожила его последняя фраза:

«Мой сын таким не будет».

А если мое положение уже не исправить? Я ни секунды не верил в болтовню Кендры насчет любви. Если отец не сумеет исправить положение, я обречен.

Глава 2

Отец ушел, обещав разузнать, что к чему, и вернуться к ланчу. Миновал час дня, два часа. Магда отправилась за покупками. Я убедился: когтями не больно-то поешь разные там мюсли и прочие «питательные завтраки». Такую пищу вообще тяжеловато есть. Свой звериный аппетит я удовлетворил, проглотив целую упаковку ветчины «Голова кабана». Неужели меня скоро потянет на сырое мясо?

В половине третьего отца еще не было. Я вдруг засомневался, действительно ли он сейчас ищет возможность мне помочь. Кто ему поверит? И с чего он начнет? Что скажет?

«Знаете, тут одна ведьма превратила моего сына в чудовище».

К трем часам у меня появился запасной план. К сожалению, главным действующим лицом в нем была Слоан. Я разыскал свой мобильник и позвонил ей.

— Почему ты не звонил?