Читаем Чудовище без красавицы полностью

Чудовище без красавицы

– В малых дозах алкоголь необходим!

– Но ты раньше отказывался даже лекарства на спирту пить, – бормотал Филя. – Как же, меня из-за пива ругал, только в этом году разрешил по бутылочке в неделю…

– Вот, уважаемый Ленинид, – пропел Аким, – мой дорогой сват, и указал на ошибку! Алкоголь необходим… Эй, давайте лучше споем

Не стая воронов слеталась…

– Нет, мрачно, – влез Ленинид.

Постой, паровоз,Не стучите, колеса,Кондуктор, нажми на тормоза.Я к маменьке родной с последним приветомСпешу показаться на глаза…

– Хорошая песня, – одобрил свекор, – мне нравится, когда о родителях с почтением говорят, только я ее не знаю.

Ленинид начал стягивать куртку.

– Что же мы с тобой никак не споем?

Я хихикнула. У мужиков явные трудности с репертуаром. То, что знает Ленинид, неведомо Акиму, и наоборот.

– «Катюшу» давай! – выкрикнул свекор.

– Точно, – восхитился Ленинид.

– Скоро и я у вас сумасшедшей стану, – возвестила Лерка, слушая, как мужчины, стаскивая ботинки, фальшиво выводят:

Выходила, песню заводила,Про степного, горного орла…

– По-моему, они слов не знают, – шепнула мне Томуська.

– Папа, зачем вам еще пиво? – укоризненно спросил Филя, отнимая у Ленинида сумку с бутылками.

– Не смей делать старшим замечания, – ответил Аким, – еще не дорос. Поди посмотри телевизор, пока мы с дядей Ленинидом побеседуем. Иди, иди, детям не место среди взрослых!

Лерка захохотала и подхватила Филю:

– Пошли, детеночек, посмотрим «Спокушки».

– Ступай, – кивнул Аким, – но помни, не больше пятнадцати минут!

Обхватив Ленинида за плечи, свекор заявил:

– Давай на кухню, сейчас нам бабы селедочку разделают, с лучком.

– Фиг вам, – сказала я.

– Сердитая ты, доча, – улыбнулся Ленинид, – видишь, хорошо людям, так нет, обязательно надо настроение испортить.

– Молчать! – рявкнул Аким и ткнул в меня пальцем. – Как смеешь отцу перечить? Ты, Ленинид, мало ее порол! Плохо воспитывал!

– Он мной вообще не занимался, – пояснила я, – некогда было, по зонам мотался.

– Подумаешь, – фыркнул Аким, – человек искал себя, метался. История литературы полна таких примеров. Солженицын сидел, Достоевский сидел, Радищев тоже…

– Но они же не кошельки перли, – возмутилась я.

– Не смей отцам перечить, – велел Аким.

– Их у меня что, много? – обозлилась я.

– Двое, – на полном серьезе ответил свекор. – Я и уважаемый Ленинид. Скажи спасибо, что учим тебя уму-разуму, опыт передаем…

– Пиво степлится, – вздохнул папашка.

Внезапно Аким, нудные сентенции которого еще вчера было невозможно прервать, осекся и сказал:

– Верно, пошли на кухню.

Чувствуя легкое головокружение, я отправилась в спальню. Каким образом эти два полярно непохожих человека ухитрились скорешиться? Уму непостижимо, как Лениниду удалось подпоить Акима!

Ночью я проснулась от протяжного стона и зажгла ночник. Справа на кровати лежал Олег. Муж очень часто приходит поздно, чтобы не будить домашних, на цыпочках крадется в спальню и рушится в койку. Вот и сегодня я заснула, не дождавшись его.

– Что случилось? – испугалась я.

– Умираю, – прохрипел Олег. – Конец пришел.

– Да в чем дело?

– Пошел в туалет…

– Ну!!!

– Вернулся…

– Почему?!!

– Нога не двигается, парализовало, а теперь дикая, жуткая боль, умираю!

Я понеслась за телефоном и принялась лихорадочно набирать 03.

– Ерунда это все, – стонал муж. – Коновалы. Уж я-то хорошо знаю, кто приедет… Один анальгин в запасе… Ох, умираю, дай скорее чего-нибудь, дикая, жуткая боль…

Я ринулась с трубкой в ванную, где находится аптечка. Как назло, под руку попадались валокордин, аскорбинка, гутталакс… – Вилка, – заорал Куприн, – скорей сюда, скорей!

Уронив упаковки, я понеслась назад.

– Что?

– Дай обезболивающее, немедленно!

– Так ищу!

– Скорее, – заорал Олег так, что дверь в комнату открылась. – Скорее, сейчас умру!!!

Я снова на рысях понеслась в ванную и начала перебирать коробочки и бумажные «бандерольки», одновременно слушая, как в ухе мерно раздаются гудки, диспетчер 03 не желал брать трубку.

– Помогите, инфаркт! – вопил муж.

У меня затряслись руки, от волнения я дернула аптечный шкафчик, он неожиданно сорвался с петель и рухнул на пол, зеркало мигом разбилось, усыпав кафельную плитку мелкими брызгами осколков.

– Вилка, скорее! – не утихал Куприн.

Из коридора послышались шаги и голоса, это домашние и гости, разбуженные воплями, тянулись в мою спальню, чтобы выяснить, в чем дело.

Я уставилась на руины аптечки. Мне стало совсем не по себе. Разбить зеркало – плохая примета.

– Алло, – раздалось в трубке. – «Скорая» слушает.

– Пожалуйста, быстро, мужчине плохо…

Диспетчер завела длинный разговор, нудно выясняя возраст и анамнез.

– Лучше пришлите машину, – взмолилась я. – У него очень сильная боль, жуткая, по всему телу.

– Травма была?

– Нет!

– Проблемы с сердцем?

– Нет!!

– Почки болели?