Чудовище для красавца

Раздались шаги впереди, голоса. Кто-то выкрикивал их имена. Прошли ещё немного, и им навстречу вышел человек из королевской армии. Убрал оружие и поблагодарил богов, что нашлись, повёл их к месту нападения. Карет прибавилось: то были королевские служивые – лекари и стража. Один сыскарь кому-то был родней из высших армейских чинов, и попросил о патрулировании дороги в этот зимний день. Благодаря ему погибли лишь слуги и два сыскаря, да пострадали экипажи. Из знатных господ много раненых, но ни одного убитого.

— Леонар! — Левизия бросилась к сыну. Даже Манс не сдержал чувств и торопился следом, желая убедиться, что из лесу вышел его единственный наследник, а не призрак.

— Я цел, — устало выдавил сын, ощущая ужас от вида смерти.

У кромки леса уложены штабелями десяток бандитов. У некоторых не хватало головы – состоялась казнь. Троих связанных уводили люди из службы короля. А рядом с Леонаром низкая тоненькая фигурка в белом платье, которая дрожит и льнёт к его теплому боку:

— Мы целы, — добавил он.

Химемия продолжала крепко держаться за Леонара и смотрела вокруг с немым вопросом «за что вас хотят убить, милорд; и, главное, кому вы так насолили, что вражда приняла подобный оборот?». Таким вопросом лорд мучился и сам.

Молодых проводили в уцелевшую карету и, снарядив вооруженным сопровождением, отправили в поместье. О свадьбе в день крови¹⁵ не могло быть и речи.

Родители ехали отдельно, во второй карете. Их тоже сопровождали стражи порядка.

— Даже Бог против этого брака! — нашла новую опору в увещеваниях Левизия, чтобы беспокоить мужа желанием отменить венчание.

— Не Бог, а кто-то, к нему отношения не имеющий, Левизия, — виконт устало откинулся на спинку сидения в карете. — Прошу, давайте оставим тему. Боюсь, нам теперь не до свадьбы.

Произошедшее говорило о невозможности и дальше утаивать семейную проблему, и очень скоро дело должно стать официальным.

— Мне очень жаль, — склонил голову Уртик. Он ехал вместе с виконтом и виконтессой. Покушение на их карету сыскари отбили без потерь. — Ошибочно было полагать, что поспешность приведёт к разгадке тайны. До этого момента мне казалось, мы имеем дело с осторожным злоумышленником. Теперь же, боюсь, выводы таковы: на вас открыли охоту влиятельные люди. У прочих не хватило бы средств нанять подобных специалистов для убиения. И они более не намерены скрывать свои намеренья.

— Себя вам не в чем упрекнуть, — лорд Манс поморщился, — мне стоило давно обратиться в королевскую канцелярию. Признаю: я зря считал повод недостойным и опасался позора. Теперь же придется отдаться на милость сыскному отделению и согласиться на полное расследование.

— Позволите сказать? — Уртик наморщил лоб.

— Говорите.

— Мне кажется, что все происходящее – месть. Уж слишком рьяно убить пытаются вашего сына. Вы уверены, что вам не в чем себя винить? — спросил отставной сыскарь. — Возможно, вы были виновником смерти чьего-то наследника?

— Нет. За мною есть грехи, но ни одного убийства, — заверил Виконт.

Следующие три дня напоминали ад, которым так любили пугать прихожан святых домов. Конечно, без огня и котлов, но общая атмосфера вряд ли могла уступить описанному в святом писании. Схоронившие ближних, слуги не сдерживали слёз и обвиняли друг друга в произошедшем. А прибывшие с официальной депешей сыскари день изо дня теребили эти раны. Они опрашивали всех, так как допрошенные разбойники не знали, кто их нанял. Пойманные душегубцы лишь говорили, что во тьме и под капюшоном не видели лица, а голос был мужской. А единственный, кто мог бы его узнать, сгинул в волчьей пасти.

Леонар, как и его отец, не смог вспомнить, кому он причинил зло, достойное смертельной кары. Он был откровенен и вспомнил все грешки, на которые сыскари лишь покачали головой: не стоило разлитое пиво и уведённый из-под носа мелкий контракт разыгравшихся страстей.

Невесте уделили особое внимание. Хотели снять маску, но получили на руки копию брачного договора и опустили руки. Что, в общем, никак бы не помогло делу, по их мнению. К тому же, для сыскарей допрос благородных всегда становился головной болью, ибо знатный человек имел право и не отвечать на них. Графиня и не могла ответить. Зато виконтесса под давлением мужа рассказала много фактов о слугах поместья.