Чудовище Франкенштейна

— Мальчонку забили до смерти. Джонатана Ридли. Знала такого? Потому я и сказала, что не след тебе ходить по лесу одной. Мне-то бояться нечего — кому нужна старая карга?

— Бидди Джозефс? — уточнил я.

— Мужчина… А ступаешь так тихо. — Она принялась переставлять банки, продолжая говорить, и даже ни разу не взглянула на меня. — Чем могу служить, сэр? Славная смесь валерианы и хмеля — для крепкого сна? — Она открыла банку и понюхала. — Или дьявольское слабительное для облегчения кишечника? Но с этим поосторожней: слегка переборщишь — и вызовет запор.

Она посмотрела в мою сторону, и, хотя лицо мое было скрыто, я отступил.

— Сдается, тут дело не в слабительном, — лукаво сказала она. — Что привело джентльмена к Бидди Джозефс в эту вечернюю пору и почему он прячется в темноте? — Вернувшись к полке, она по очереди говорила названия некоторых снадобий, до банок с которыми дотрагивалась пальцами: — Кориандр, пажитник — эти очень полезны для мужской силы. Гм… но зеленая скорлупа грецкого ореха все равно лучше.

— Я пришел не ради себя.

— Значит, ради своей женщины.

Странное определение для Лили.

— Она больна. И сказала, что уже приходила к вам, но не получила облегчения.

— Кто она?

Я запнулся.

— Не бойтесь, сэр. Я никому не рассказываю о том, кто ко мне приходит.

— Лили Уинтерборн.

— Красавица. Да, она была здесь.

— От чего вы ее лечили?

Вероятно, все было не столь серьезно, как показалось Лили. Быть может, еще можно было отыскать надежду для нее и утешение для ее отца.

— А что она сама-то вам сказала?

— Что у нее внутри паразит, вредный червь.

— Ну да, от червей я дала ей полыни. А еще болотную мяту, авран, пастушью сумку. Немного спорыньи тоже не помешало бы, да только сейчас не сезон. Ведь я могу предложить лишь то, что дают добрые друзья и природа.

— Лили сказала, что червь по-прежнему в ней.

Бидди Джозефс покачала головой, задумчиво всматриваясь в темноту моего капюшона.

— Ваш голос, сэр. Что-то я его здесь раньше не слыхала.

— Еще месяц назад я жил в Нортумберленде.

— Недавно приехали, а уже влюбились в Лили Уинтерборн.

Любовь? Я никогда не произносил этого слова, даже при Мирабелле.

Старуха еще больше наморщила лоб.

— Вы тут ничем не поможете, сэр. Идите домой и ждите. Возможно, она еще поправится. Ну а если нет, у вас будет повод доказать свою любовь.

Она подтвердила самые худшие опасения.

Я вернулся в свою пещеру. Прежде я собирался поужинать упитанной камнешаркой, которую застал врасплох, когда она грелась на солнышке. Но у меня пропал всякий аппетит. Я писал допоздна, чтобы затем подняться по скале в имение.

Лили будет ждать?

Мое безрассудство не знает границ.

17 ноября

Каждую ночь я бродил по имению Уинтерборнов, надеясь встретить Лили.

Ее отсутствие я ощущаю острее, нежели ее присутствие.

Без нее все меркнет. А с ней? У нее слишком мрачное настроение. Солнце таким не бывает, но она все же светится. Значит, Лили — луна, хоть и больная, ущербная.

Я воскрес из мертвых. Она же идет навстречу смерти.

Сегодня я нашел письмо от нее, зажатое между ветками дерева, там же, где она до этого оставила мой плащ.

Дорогой Виктор,

мне все еще нездоровится. Прошу Вас, придите к нам завтра вечером к восьми. Хочется увидеть Вас, пока это возможно. Мать знает, что я к Вам неравнодушна и что отец Вас уважает. Он также объяснил матери Ваше положение: рассказал о том, как ее брат долгие годы Вас преследовал. Она соглашается с отцом не во всем, но сама видела, до чего доводит брата погоня.

Она знает, что после ее выходки на балу Вы не захотите прийти, но просит у Вас прощения. Она желает услышать от Вас новости о брате.

Так поговорите же с ней завтра в восемь. Она будет ждать в гостиной. Можете войти через двери веранды, как и прежде. Если мне станет лучше, я тоже спущусь повидаться с Вами.

Не подведите меня.

С любовью,

Лили

Лили ко мне неравнодушна? Она называет меня «дорогим» и подписывается «с любовью»? Никогда не замечал подобных чувств. Быть может, в своей бесчеловечности я просто не признал их? Или, возможно, поддавшись капризу, она придумала новую пытку? Мне хватит безрассудства, чтобы сознательно пойти на нее.