Чудовищная ложь

— Не испытывай судьбу, — предупреждает он, перемещая палец к кнопке. — А теперь займемся вами обоими, хорошо? — Он поворачивается и уходит, оставляя нас здесь.

— Сопроводите ее в лабораторию. Мне нужны ее анализы крови. Рентгеновские снимки и анализы на любые генетические заболевания, которые у нее могут быть, а затем бросьте ее в камеру с ним. Накачайте ее феромонами, если они не будут делать то, что я хочу.

— А другая? — спросил охранник. — Другая человеческая девушка?

Он оглядывается на Арию.

— Брось ее к другому монстру, с которым они пришли. Если он убьет ее, так тому и быть. Если нет... — Он пожимает плечами. — Да, и захвати мне еще один экземпляр. Давайте попробуем воспроизвести процесс спаривания. Это должна сделать молодая самка. Она может войти к одному из других. — С этим он уходит.

Ария в ужасе поворачивается ко мне, прежде чем они хватают ее.

— Я вернусь, — обещает она. — Будь храбрым, моя пара, будь сильным. Не давай им повода причинить тебе боль.

— Я освобожу нас, — рычу я.

Вырвавшись из их хватки, Ария обхватывает мое лицо и быстро целует меня.

— Нет, это сделаю я. Доверься мне, Акуджи. Останься в живых.

Арию отрывают от меня и вытаскивают из комнаты, когда я выкрикиваю ее имя. Сердце разрывается от решимости, которую я вижу в глазах Арии, зная, что она идет на смерть ради меня.

? 34 ?

АРИЯ

Я оставляю свое сердце с Акуджи, чувствуя, как его взгляд буравит меня, когда его рев следует за мной по коридору. В конце концов, я сопротивляюсь в их хватке. Талия поворачивается ко мне со страхом в глазах, когда ее тащат по левому коридору.

— Держись! Я вытащу нас отсюда! — кричу я ей вслед.

— Мне жаль! — кричит она в ответ, прежде чем исчезнуть, и я остаюсь наедине с ними - наедине с людьми, которых начинаю ненавидеть. По крайней мере, с монстрами, что видишь, то и получаешь. Если они злятся на тебя, они скажут тебе об этом прямо. Если они ненавидят тебя или хотят твоей смерти, ты узнаешь, и они будут действовать в соответствии с этим. У монстров нет никаких хитрых игр, скрытых слов или мотивов.

Они жестоки, но честны.

В отличие от них, больные, извращенные люди берут все, что хотят, и делают все, что хотят, без оглядки. Они позволяют нашим людям голодать, пока ставят над ними эксперименты, причиняют боль всему и всем, кому захотят, без всяких последствий.

Пока что.

Скоро они поймут, что связались не с тем беспризорником, потому что мне есть что терять, есть что любить, а они хотят отнять это у меня. Я не позволю им забрать его у меня.

Меня ведут в одну из лабораторий за углом. К счастью, здесь нет мертвых монстров, только пустой стерильный стол, на который меня заставляют лечь. Пока что я слушаю их, играя в долгую игру. Я не смогу сбежать без всей своей семьи.

А значит, нужно играть по-умному и делать то, что мне говорят... по крайней мере, пока. Я стискиваю зубы, когда у меня берут кровь, снимают отпечатки пальцев и сканируют глаза. Помещают в аппарат и проверяют сердце. Они даже проверяют зубы. Каждый сантиметр меня исследуют и прощупывают.

Я устала, но и в ярости. Они обращались со мной как со скотом, как с кем-то ущербным, и я запомнила их лица, когда они работали вокруг меня, едва удостоив взглядом. Они умрут первыми. Черт, я даже позволю Акуджи разорвать их на кусочки за то, что они тронули меня.

Спустя несколько часов меня снова ведут, но уже по левому коридору, а не по правому. Здесь находятся другие металлические камеры, но я не могу ни слышать, ни видеть их. В конце коридора дверь камеры стоит открытой, снаружи стоят охранники, и меня заталкивают внутрь. Я поворачиваюсь, чтобы крикнуть им, но тут замечаю Акуджи. Он прикован к стене и сходит с ума, но когда видит меня, останавливается и успокаивается, чернота снова проникает в его глаза. Дверь захлопывается, и через минуту цепи расстегиваются. Акуджи освобождается, не заботясь о своей травме, перекидывает меня через плечо и бросается в темный угол камеры, где обнимает меня, пряча от всех спиной к двери. Он везде касается меня, а хвостом обвивается вокруг меня, словно боится, что они снова меня заберут.

— Я здесь, тише, я здесь. Я в порядке, — говорю я ему снова и снова, поглаживая его лицо, рога и грудь, пытаясь его успокоить. Его рычание переходит в низкое урчание, и он зарывается лицом в мою шею, вдыхая. Когтями сжимает меня до боли, но это лучше, чем холодные прикосновения ученых, поэтому я с удовольствием их впитываю.

— Я мог потерять тебя, — наконец шепчет Акуджи через некоторое время. Я крепче прижимаюсь к нему и закрываю глаза.

— Но ты не потерял. — Отстранившись, я прижимаюсь к его лицу. — И никогда не потеряешь, но, Красный, мы должны играть по-умному. Нам нужно выбраться отсюда и забрать всех с собой. У них здесь в каждой камере сидят монстры, которых обижают, используют и многое другое... Даже дети. — Раздается рычание, и я киваю. — Мы должны освободиться, но придется хорошенько все продумать. Пока выжидать и оценивать лучший выход. Мы все уходим или никто.