Чудовищная ложь

Я спешу по переполненным улицам трущоб, пригнув голову, прикрывая лицо рваным серым капюшоном плаща. Меня все знают, но это не значит, что какой-нибудь пьяный идиот не воспользуется шансом. Осторожность никогда не бывает излишней – я знаю это лучше, чем кто-либо еще, особенно в моей профессии. Сливаться с толпой, вести себя тихо, скрытно и незаметно – вот что я делаю.

Я становлюсь незаметной, пробираясь сквозь толпу, сунув руки в карманы, чтобы не стянуть что-нибудь. Я больше так не делаю. Воровство и карманные кражи – это то, на что я поддалась в юности, чтобы выжить. Теперь, однако, я получаю гораздо больше, чем несколько монет или безделушек.

Кстати говоря, моя нынешняя зарплата прожигала дыру в кармане. Конечно, предмет был странным и востребованным, но я не жалуюсь. Грим – коллекционер всего прошлого и древнего, и он платит за них немалые деньги. Иногда я подбираю такие вещи во время своих прогулок, или, как сегодня, нахожу нужный ему предмет за хорошую плату. В конце концов, у меня нелегкая работа. Нет, она опасна. Я перевожу взгляд на серую, покрытую царапинами стену, разделяющую город, где находятся трущобы, где находят приют – там те, кто слишком беден и отчаялся сбежать. За ней – забытая история. Город, брошенный на произвол судьбы.

В нем никто не живет, кроме них.

Монстров.

Монстры, которые тридцать лет назад повергли наш быстро растущий и перенаселенный мир в хаос. Долгие годы на улицах города бушевала война, пока люди не поняли, что ее нельзя выиграть. Нет, чудовища оказались слишком сильными, слишком умными и слишком быстрыми. Поэтому правительство построило стену, запершую их в черте города, и оставило их голодать и умирать.

Только они не умерли.

Время от времени посылают группы, чтобы проверить монстров, но назад никто не возвращается. Я единственный человек, который перебрался за стену и осталась жива. Ну, не перебралась, но это секрет, который никто никогда не узнает. Я не скажу об этом ни единой душе, чтобы защитить людей от опасностей, которые скрываются за стеной, и единственный источник дохода, который не дает мне оказаться в доме удовольствий. Я видела там много таких девушек, как я, осиротевших и напуганных. В их глазах я вижу пустоту. Я всегда могу сказать, кто они, даже в обычной одежде. У них такой вид – несчастный и безжизненный. Мужчины и женщины платят за то, что с ними делают... ну, это ужаснуло бы любого. Никто не приходит в самый бедный, самый опасный район дома удовольствий за обычным сексом в постели. Они приходят за тем, что запрещено законом или привело бы в ужас их обычные заведения.

Оторвав взгляд от стены, опускаю голову как раз в тот момент, когда дождь начинает стихать и наступает ночь. В это время за стеной раздается шум, вой, ворчание и крики. Прожив здесь достаточно долго, я привыкла к ним, но в детстве они приводили меня в ужас. Я смотрела большими глазами на стену и спрашивала, в безопасности ли мы, не съедят ли они нас. Люди смеялись надо мной, но я видела беспокойство в их глазах. Никто не знает, выдержит ли стена. До сих пор она держалась, но кто знает, что принесет будущее?

Знаю только, что больше не боюсь ни стены, ни города.

Для меня теперь это тихое, знакомое и почти мирное место. Именно здесь, среди людей, меня охватывает ужас. Ведь это люди сделали меня сиротой, морили голодом, били, издевались и выбросили как мусор. Рука поднимается к маленькому шраму над губой. Он напоминает мне обо всем, что я потеряла, и обо всем, что я сделала, чтобы выжить.

Нет, я боюсь не монстров за стеной, а тех, с кем живу рядом.

Вскоре передо мной предстает здание с неоновой вывеской – магазин Грима – стоящее на сваях, высоко над трейлерами и лачугами, где продаются безделушки, коллекции и в котором можно купить и продать все, что угодно. Он также продает оружие, и я готова поспорить, что Грим продает даже людей. Я вздрагиваю при этой мысли. С ним надо держать ухо востро, но выбора у меня нет, когда на его деньги получаю еду после нескольких дней грызущего голода. В животе у меня бурчит при мысли о еде, но я привыкла к этому, поэтому не обращаю внимания и иду вперед. Я просто отдам ему его предмет, получу свои деньги, а затем поспешу домой, чтобы поесть и поспать несколько дней, и восстановиться после похода. Я зеваю, вспоминая комковатый матрас в моем однокомнатном доме. Несмотря на его состояние, это лучше, чем улицы или быть чьей-то игрушкой.

Я спешу в магазин, не обращая внимания на покупателей, прохожу за рваную желтую занавеску в подсобку, где Грим пересчитывает банкноты на стеклянном столе. Сигара зажата между его полными губами, а глаза устремлены на старый телевизор, установленный в углу, изображение на котором гаснет каждые несколько секунд.

— Чертов сигнал становится все хуже, чем больше они строят стену, — бормочет он и когда видит, что я стою там, вскакивает и смотрит на меня. —Девочка, в следующий раз шуми, мать твою! — кричит он.

Мне нравится нервировать этого сильного человека. Ухмыляясь, я откидываю капюшон и сую руку в карман, поглаживая предмет.