Чудовищная правда

Тщательно вымыв руки, я возвращаюсь к монстру. Все необходимые средства уже там, и мы вместе быстро очищаем его, ища пулевые раны. Я обнаруживаю ее в нижней части его живота и ощупываю рану.

— Помоги мне повернуть его немного влево. — Катон помогает, а я осматриваю пациента. — Насквозь. Пули прошла на вылет, это хорошо. Кровотечение есть, но не думаю, что пуля задела что-то важное, — говорю, пока уверенно работаю, стараясь помочь мужчине. Я чувствую на себе пристальные взгляды, но в кои-то веки не нервничаю.

Я уверена в себе, и когда мы промываем, зашиваем и перевязываем раны, я рассказываю им обо всем. Все это время монстры стоят и смотрят. Когда я закончила, вымыла, а затем проверила его рога. Недавно он потерял сознание, но когда я притронулась к рогам, монстр очнулся. Он хватает меня за руку, и я замираю и смотрю на него сверху вниз. Глаза у него красные. Зная, что Катон готов вмешаться, я поднимаю руку, останавливая его.

Все, что он видит, — это враг, поэтому я говорю мягко.

— Все в порядке. Это Талия. Я всего лишь помогаю тебе. Ты в безопасности, с тобой все будет хорошо. — Я повторяю это до тех пор, пока он не отпускает мою руку, и его глаза снова становятся черными.

— Прости, — прохрипел монстр.

— Не стоит, — говорю, осматривая раны. — С тобой все будет в порядке, — обещаю я. — Ты выживешь. Некоторое время тебе нужно будет отдохнуть, не развлекаться с монстрами, но в остальном все будет хорошо. — Я успокаивающе похлопываю его по руке.

— Правда? — испуганно спрашивает он.

— Да. — Я киваю, очищая мелкие порезы, и, убедившись, что с монстром все в порядке, смотрю ему в лицо и улыбаюсь. — С тобой все будет хорошо, — еще раз заверяю его, зная, что ему, вероятно, необходимо это услышать. Сжимаю руку монстра и встречаюсь с его страдальческими, но облегченными глазами. — Я обещаю. Тебе нужно обезболивающее? — Монстр колеблется, в его глазах читается смущение, и я наклоняюсь, чтобы только он мог меня услышать. — В этом нет ничего постыдного, но если ты не хочешь, чтобы другие видели, я могу сделать это тайком.

Он смягчается и кивает, и я быстро прячу шприц, прежде чем вколоть его в руку. Вскоре он уже спит. Хорошо. Ему нужен отдых. Отступив назад, я вздыхаю, опустив плечи от усталости, когда адреналин покинул меня. Окровавленные руки безвольно свисают по бокам, а когда я поднимаю взгляд, то вижу глаза Катона. Они горят ярко-красным и устремлены на меня.

Сглотнув, я отворачиваюсь и встречаюсь с растерянным взглядом брата Катона. Не говоря ни слова, он уходит, но не раньше, чем я вижу, как он кивает в знак уважения.

— Пойдем, тебе нужно привести себя в порядок, — бормочет Катон, беря мою руку, его собственная тоже вся в крови.

— Но… — начинаю я, оглядываясь на своего пациента.

— Кто-то останется с ним и позовет, если ты понадобишься. Я обещаю. — Когда я соглашаюсь, Катон уводит меня, велев своим людям присмотреть за ним. Мы поднимаемся наверх рука об руку, и вся моя злость на то, что он мне солгал, уходит после того, что я только что увидела и сделала.

Правда о людях.

Мы причиняем боль и убиваем этих невинных людей, которые просто пытаются выжить. Я рада, что смогла помочь, но это не уменьшает моей злости на то, что это вообще произошло. Я молчу, погрузившись в свои мысли, и Катон тоже. Наверное, он беспокоится о своих людях.

Когда мы возвращаемся наверх, Катон ведет меня в ванную, нежно целуя мою руку.

— Разденься и прими душ. Я вернусь через минуту. Я только проверю пограничные сводки и попрошу принести еды.

Я смотрю, как он уходит, а затем снимаю с себя одежду. На ней кровь, поэтому аккуратно складываю одежду и оставляю на полу в ванной. Вытащив заколку для волос, я бросаю ее в кучу и включаю душ, наблюдая, как брызги бьются о фарфоровое основание, пока по комнате не заклубится пар. Я захожу внутрь и закрываю занавеску. Откинув голову назад, стою под струей воды, а затем поворачиваюсь и прижимаю руки к стене. Я смотрю, как вода с кроваво-красным оттенком кружится вокруг моих ног, прежде чем смыться.

Я слышу, как Катон входит в ванную, и не могу заставить себя не обращать внимания, даже когда занавеска в душе отрывается. Обычно я бы спряталась и замерла от ужаса, но я так… истощена. Стою и не смотрю на Катона, даже когда чувствую его блуждающий взгляд на своем теле, обжигающий кожу лучше, чем душ.

— Нам нужно поговорить, — говорю ему.

— Да, но сначала позволь мне помочь тебе вымыться и поблагодарить.

— Поблагодарить? — спрашиваю я, поднимая голову и видя, что Катон внимательно наблюдает за мной.

— За то, что спасла одного из моих, когда тебе не нужно было этого делать. Сегодня ты показала нам всем, на что способны люди. Да, Талия, я планирую поблагодарить тебя за то, что ты была такой чертовски удивительной и не выместила злобу на моем народе. За то, что спасла его.