Чудовищная правда

Я дергаюсь от удивления. Он солгал ей или мне? Мы с Катоном не пара, так что это ложь. В какую игру он играет, и почему я не могу понять правила?

— Ловушка, — отвечает Ария, понимая его игру и его ложь лучше, чем я. — С Акуджи все в порядке? — наконец спрашивает она, и голос у нее тоненький и встревоженный. В ее глазах светится любовь к своему монстру, и мне интересно, так ли я веду себя, когда речь заходит о Катоне. Интересно, доктор Хейс и правда верит, что мы спарились с монстрами?

— Это тот монстр, с которым мы тебя нашли? — спрашивает Хейс, и меня охватило желание попросить ее не отвечать. В его голосе я услышал интерес — интерес, который ты не захочешь, чтобы он обратил на тебя. Это означает, что у него есть какие-то задумки на тебя. Я пытаюсь предупредить ее, но она игнорирует меня.

— Да, — огрызается она. — Где он?

— Хочешь посмотреть? — мягко интересуется Хейс, притворяясь милым, хотя именно этого он и добивается. Она играет ему на руку, и мне хочется закричать и наорать, но это ничего не даст. Вместо этого я наблюдаю, как Ария кивает, а затем с нее снимают наручники от стола. Ее руки все еще скованы, но уже не прикованы к столу. Она проверяет их, злобно глядя на Хейса. Может быть, она не так уж сильно поддается на его игры, как он думает.

— Я отведу тебя к нему, — предлагает Хейс и обходит меня. Я смотрю, как он идет к двери, и перевожу взгляд на Арию. Я безмолвно умоляю ее быть осторожной и подыграть, но знаю, что она не может этого понять.

Она с трудом поднимается на ноги, не сводя с меня глаз, и в ее взгляде — обещание вернуться за мной.

Я хочу, чтобы она этого не делала. Я хочу, чтобы она убралась отсюда, чтобы она была в безопасности и бежала как можно быстрее, потому что это настоящее гнездо монстра, а не за стеной.

Бросив на меня последний взгляд, Ария поворачивается и выходит из комнаты, и я боюсь, что вижу ее в последний раз.

ГЛАВА 40

ТАЛИЯ

Я жду в комнате, но Хейс не возвращается. Вместо этого охранник тащит меня из комнаты обратно в лабораторию, где бросает на пол и требует работать. Как я могу работать, когда меня так отвлекает беспокойство за Катона, Арию и Акуджи?

Что они делают с ними, пока я прикована к столу и вынуждена работать над теми самыми экспериментами, которые их создали?

Меня оставляют одну на несколько часов без еды и воды. В конце концов охранник докладывает, что работа на Хейса сегодня окончена, и меня тащат обратно в камеру. Я подбегаю к Катону. Он лежит на боку, дергаясь от силы тока ошейника.

О боже, скажи мне, что они не оставили его включенным все это время.

Слезы застилают мне глаза, а когда ток прекращается, он обмякает и закрывает глаза.

— Катон, — всхлипываю я.

— Талли. — стонет Катон. — Не плачь. — Он закрывает мне лицо, и я сжимаю его руку в своей. — Не надо плакать, — хрипит Катон, пытаясь сесть и притянуть меня в свои объятия, где я чувствую себя в безопасности.

— Пожалуйста, твои слезы убивают меня, Талли. — Он отводит мое лицо назад и вытирает щеки. Я плачу еще сильнее от того, как он добр, несмотря на ситуацию, в которой оказался из-за меня.

— Пожалуйста, моя пара, перестань, — умоляет он.

Я замираю на полуслове, дыхание перехватывает, когда смотрю на него.

— Пара? — прохрипела я.

Он хмурится, и обвивает меня своим хвостом.

— Что? — спрашивает он, похоже, в замешательстве, но рад, что я больше не плачу.

— Ты назвал меня парой, вроде как подруга или… — Я замялась. Его где-то там ждет спутница жизни, монстр, так почему же он называет меня так? Я знаю, в каком положении я с ним нахожусь.

— Моя пара, как моя спутница жизни как моя судьба. Талли, ты моя пара. — Он почесывает голову, наблюдая за мной. — Они тебе что-то сделали? — В его глазах вспыхивает гнев.

— Подожди, подожди, я… я твоя спутница жизни?

— Конечно, ты. — Катон хмурится, внимательно наблюдая за мной. — Я говорил тогда о тебе. О том, какая ты замечательная.

— Я… я думала, ты говоришь о ком-то другом! — кричу я, ударяя его в грудь. — Я безумно ревновала. Я все время думала, что мне придется отказаться от тебя, и поэтому ты никогда не заходил дальше, потому что знал, что однажды появится кто-то, кого ты полюбишь, и это никогда не буду я.

С каждым словом Катон сужает глаза, пока я не взвизгиваю, когда он прижимает меня к себе, положив руки по обе стороны от моей головы.

— Как будто я когда-нибудь позволю тебе отказаться от меня, — рычит Катон. — Я бы не позволил. Ты могла бы попытаться убежать, а я бы последовал за тобой. Я последовал за тобой за гребаную стену в человеческий город, Талли, потому что ты моя. Я понял это в первый момент, когда встретил тебя. Каждая твоя улыбка, каждый раз, когда ты смеялась над моими словами, каждое прикосновение и поцелуй только укрепляли меня в истине. Ты. Моя. Пара. — Катон целует меня, но я отстраняюсь, ухмыляясь.

— Я действительно думала, что ты имел в виду кого-то другого, — шепчу я.