Чудовищный секрет Авроры 2, или Магистра не гладить!

За кем, за кем, а за мной богиня явно недоглядывала.

– Какого тролля? – сонно прохрипели из спальни. – Аврора, непослушное ты создание, я же просил не убе…

– Ты снова все проспал, родной, – жалостливо скривилась Караваева, не выпуская меня из виду. – И прежде, чем ты начнешь читать мне нотацию и напоминать, что просил не обижать Карповское отродье – вот, возьми. Ты, тролль дери, устал. И теряешь контроль.

Убедившись, что я никуда не уползу с ковра, Тамара подбежала к хмурому Салливану, успевшему нацепить на себя только брюки. И вложила в его ладонь красный кристалл с клубившейся внутри тьмой. Странный артефакт, никогда такого не видела.

Женщина обхватила упиравшегося тролля за небритые щеки и притянула лицо к своему.

– Держи крепче, Рандор, ты устал, – шептала она так заботливо, так нежно, как могла бы любящая мать. – Бесконечно устал, мой мальчик… Это все слишком тяжело для тебя, я же вижу. Тебе не нравится ужас в глазах этой девочки. Не нравится кровь на ее лице. Ты не хочешь смотреть на нее, правда?

Кристалл зашелся алым сиянием, и глаза Салливана закатились. Но он не упал – продолжал стоять и сжимать артефакт в ладони.

– Ее отвращение и ненависть так ранят. Причиняют столько боли. Невыносимое чувство. Хочется сбежать и затаиться в глубине. Спрятаться от кошмара, – бормотала Караваева. – Отпусти, мальчик. Я справлюсь сама. Вот так, мой хороший, вот так…

– Хватит. Ты свободна, Тамара, – отрывисто прохрипел Рандор и бросил ей кристалл. – Дальше я сам.

Он прошелся по комнате, внимательно оглядывая «мизансцену». Движения магистра были какие-то странные. Не сказать, что некрасивые, напротив, исполненные величавой грации и стати… Просто чужие. Не свойственные Салливану.

– Это точно вы? – недоверчиво уточнила Караваева, как и я, видно, усомнившаяся в том, что Рандор настоящий.

– А не похож? – надменно спросил тот и выпрямился горделиво, выпятив голую грудь, покрытую мягкими (это я знала наверняка) волосками.

Равнодушное, лишенное эмоций лицо Рандора пугало куда больше, чем искрящийся хлыст Караваевой. Тролль смотрел не на меня, а мимо, насквозь. Его совершенно не трогала саднящая рана на моей щеке. Если мужчину что и взволновало, так это испорченная рубашка.

– Найди мне другую одежду, Тамара, – приказал Салливан так холодно, что мои внутренности испуганно сжались.

В его голосе была только сталь, только лед. Ничего не осталось от того горячего шепота, что лился в мои уши этой безумной ночью.

– Сейчас принесу, – кивнула Караваева и скрылась в спальне.

Я озадаченно пялилась на магистра. Он был сам на себя не похож! Весь, от заиндевевших глаз, отливающих странной голубизной, до жестких, обострившихся черт. Чужой, отстраненный… Словно сказочный Кай, раненый осколком зеркала в самое сердце и похищенный Снежной королевой.

Вот только не тянула Караваева, с грохотом рывшаяся в шкафу, на хозяйку положения. Хоть и находилась у себя дома.

– Шустрее, Тамара. Не могу же я знакомиться с графиней в таком виде? – он небрежно присел в пустовавшее кресло и наклонил лицо вбок.

От жуткого взгляда пробирала дрожь. Вроде он, а вроде и нет. Чушь какая-то!

– Вы не Рандор, – прошептала с пола, сглотнув колючий ком ужасных догадок.

«Магистр» покачал головой.

– Не Рандор.

– Кто вы?

– Не узнаешь? Не помнишь? Забавно. Ведь ты убила меня однажды, графиня… А может, и не однажды.

Теперь уже головой мотала я. Что за пристанище психопатов?

– Я н-не граф-финя…

– Знаю. Знаю, неугомонное дитя, что вечно лезет не в свое дело. Но так похожа! – «не-Рандор» развел руками, признавая свою ошибку, и резко поднялся с кресла. – Удивительное создание. Одновременно притягивает и отталкивает. Убивает и заставляет жить. Мое, но чужое. Будто бы родное… и все-таки незнакомое. Я чувствую твою каплю, Аврора. Слышу пробудившийся дар.

Он принял у Тамары рубашку и пиджак, брезгливо покосился на Эйнара и прошагал к большому прямоугольному зеркалу.

– Да, это была твоя капля. Твоя магия, – бормотал мужчина, застегивая пуговицы. И привычно распрямляя белоснежный воротник. – Я запомнил ее привкус. Такая крошка, песчинка в материнской утробе, но сколько силы… Твоя магия выжгла мою плоть, стерла с земного лика само напоминание о Темном Принце.

– Т-темном Принце? – озадаченно переспросила, подползая к Эйру и прощупывая на его шее пульс. – Поверьте, я бы запомнила, если бы мы когда-то встречались… сэр.

– Достаточно того, что запомнил я, – холодно бросил не-Рандор и нашел взглядом меня, отражавшуюся в шурховом зеркале. – Так странно: у тебя мои глаза. Я скучаю по ним, видя в зеркале совершенно чужие. Какая… ирония. Богиня любит злые шутки. Несмотря на черты Воронцовых, в тебе легко узнается и моя порода.

– И вовсе она не ваша! – возмущенно вскрикнула. Придумает тоже! – В роду моего отца было полно голубоглазых. И мой дед, и прабабка, и многие другие – с того момента, как в род вступила…

– Солина Блэр? – хмыкнул насмешливо мужчина.

Несмотря на ужасающее сходство с лондонским троллем, я не могла воспринимать его как Рандора. Ясно видела чужака за льдистыми серыми радужками.