Чудовищный секрет Авроры 2, или Магистра не гладить!

Но, как выяснилось, любовь с ненавистью прекрасно сочетаются. Им совершенно необязательно разделяться. И ничуть они друг друга не взаимоисключают.

Только Ава-катастрофа может влюбиться в монстра!

Судьба-злодейка! Вот зачем она затащила меня в ту мансарду? Зачем привела его под омелу? Это какое-то издевательство божественного масштаба?

Рандор сказал, я для него яд. Наказание. Но и он для меня – тоже. «Подарок» от Богини за плохое поведение.

Тело было измято и понадкусано до синяков, так что по дому я продвигалась медленно. Вяло перемещалась от шкафа к шкафу, тихонько открывая дверцы и сразу же их закрывая.

Шатало меня еще и потому, что потоки Сияющей материи, пролившейся с пальцев на имущество Караваевой, потребовали оплаты. Мироздание взяло дань за обращение к его энергии. Этакий магический откат, вроде тех, что случались у древних высших.

С одной стороны, я заставляла себя спешить. Тролль в любой момент проснется, да и Тамара неизвестно в каком крыле отдыхает (и вернулась ли с бала вообще?). И Ланге надо было спасать. И маму подстраховать, если она рискнет вызвать целительную сферу.

С другой стороны, в груди хлюпала тревога: если отец узнает, кто за этим стоит и где он, этот кто-то, спит в данный момент… Монстроглаз захлебнется от радости. А я?

А я не захлебнусь. Мне всех чудищ жалко – и хвостатых, и бесхвостых. Я к этому троллю уже прикипеть успела. А этой ночью буквально кожей в него вплавилась – не оторвать.

Видел бы Эйр, какую на самом деле ловушку из своих нитей сплела для меня Судьба!

Закрыв очередную дверцу, я обошла диван и двинулась к камину: на полке что-то сверкнуло. Очень похожее на мой браслет с привязками. Там же, из хрустальной вазочки, торчал медный наконечник моего жезла. Какое удивительное безрассудство! И какое своевременное!

На диване что-то шевельнулось, заставив обернуться так резко, что прострелило шею.

– Эйр? – вскрикнула и тут же закрыла рот ладонью.

Парень, лежавший в неестественной позе, был точной копией Дорохова со спины. А когда с тихим стоном повернул голову, оказался не копией, а собственно гоблином. Таким зеленым, что мне от одного взгляда на него дурно сделалось.

Боги!

– Эйнар! – я побежала к дивану и аккуратно тряханула парня за плечо. – Очнись!

Он еле шевельнулся, ресницы задрожали, веки приподнялись… Глаза закатились и тело снова обмякло: парень лишился чувств.

Я стерла ручеек крови (совершенно красной, не зеленой вовсе), тянувшийся с уголка его губ к подлокотнику, и похлопала Дорохова по бледным щекам. Но Эйр не очнулся.

– Пусть отдыхает. Мальчишка очень устал на балу, – пробирающий до мурашек голос донесся из библиотеки.

Я рванула к жезлу и привязкам, но тут же была отброшена обратно на ковер, к подножью дивана. Того самого, на котором без чувств валялся Эйр, заливая кровью обивку.

– Проснулась, княжна Карповская? Ну… доброе утро.

Караваева показалась в арочном проеме с жезлом в одной руке и красным кристаллом в другой. В моем платье, но уже со своим лицом. Острый серый взгляд прошелся по краю тролльей рубашки, оканчивающейся в середине моих голых бедер. И Тамара пренебрежительно скривилась.

– А магистр Салливан, полагаю, еще спит? Потрясающе. У вашей породы прямо тяга к собственным преподавателям… Жаль, не увижу Андрюшино лицо, когда он поймет, какую злую шутку с ним сыграла Судьба.

– Отпустите Эйнара, – прошипела этой гадюке, пытаясь говорить с ней на одном языке. Я бы и ядом плюнула, но весь ушел на лондонского тролля. – Ему надо в лечебницу!

– Разумеется, надо. Карма Дороховых – страдать за Воронцовых…

– Я не Воронцова. Я Карповская! – напомнила гордо.

– Одно другого не исключает, – пожала плечами Караваева и небрежным жестом накинула на Эйнара плед. – Мальчишка слишком навязчив в своих ухаживаниях, ты не находишь? Утомил меня своими рассуждениями, что я ему, дескать, предназначена… Так заболтал, что не заметила, как сползает иллюзия. Словом, сам виноват.

– Вы за это ответите. За все зло, что причинили моей семьей, – я поднялась с колен и выпрямилась.

– Ох, нет, дорогуша… Это твоя семья ответит за все зло, что причинила другим, – Тамара сдула со лба густую челку, всем видом показывая, что беседа ее забавляет. – Мне, моему племяннику, моему наставнику Лукасу Кавендишу… Счет очень длинный, поверь на слово.

Я нервно покусала губу: каминная полка манила! В любой момент мог проснуться Салливан, и наша с Эйром песенка была бы спета. Но если успеть, если выгадать момент…

– Не провоцируй меня, княжна, – пригрозила Тамара, с щелчком выпуская из жезла длинный, золотящийся на свету хлыст. – Хотя… Если очень хочется, то можешь провоцировать.

Да она психопатка! Я рванула к камину, протягивая руку к привязкам…

– Сидеть! – рявкнула Караваева и огрела плетью так горячо, что кожа зашипела. Меня вновь откинуло к дивану. Щека запылала, по лицу растеклось что-то теплое.

– Деритесь честно! Вы же воин! – возмутилась с обидой, свистевшей в осипшем голосе.

– Я уже слишком большая девочка, чтобы втягиваться в глупые драки. Особенно если за соперницами приглядывает Судьба.