Чугунные сапоги-скороходы

«Яйца смешать с молоком, корень девятибаба натереть, из ягод выжать сок. Все смешать, добавить соду и сахар по вкусу. Сечешь?»

«Нет».

«Коза!»

«Сахар по чьему вкусу класть?»

«По тараканьему!»

«И как мне его узнать?»

«Кого?»

«Что. Какой вкус у тараканов?»

«Ща. Три столовые ложки песка, не кускового».

«Это понятно».

«Всем понятно, но ты особенная!»

«Вылить в сковородку, смазанную растительным маслом, жарить до загустения. Разложить ложкой в местах проживания тараканов».

«Понятия не имею, где они поселились».

«В твоей квартире, коза».

«Взять тарелочки, наполнить, поставить на кухне?»

«Подойдет».

«Спасибо».

«Непременно положи рядом бумажные салфетки».

«Ладно. Только зачем?»

«Чтобы тараканы после еды лапы вытерли, а то натопчут в доме».

«Похоже, я зря рецепт хотела сохранить. Издеваешься?»

«Нет. Они же ногами влезут в отраву, тебя потом отругают. Кто-нибудь рукой проведет по столику, потом нос этой ладонью почешет и заболеет».

«Поняла. Где ты рецепт взял?»

«В книге».

«Какой?»

«У матери. Она гомеопат. Врач. Лечит травами».

«Не хочу оздоровить тараканов».

«Сделай, как я объяснил, они попадают на пол, заметешь их и во двор выкинешь. Они не сдохнут, на время оцепенеют».

«Спасибо!»

«Пользуйся, коза, моим умом. Соскучишься, пиши».

Я положила телефон на стол, услышала голос Рины:

– Помогите, они меня окружили.

И помчалась спасать свекровь от летающих тварей.

Глава семнадцатая

Приехав на нужную улицу, я нашла дом десять, постояла у железных ворот и позвонила Димону.

– Привет, как дела? – поинтересовался Коробков.

– Все хорошо, кроме одной детали. Место, где, по твоим словам, прописана Эмма Львовна, детский дом, – сообщила я.

– Найди администрацию, поинтересуйся, знают ли они ее, – посоветовал Димон.

– Попробую, но, похоже, тут какая-то ошибка, – вздохнула я и нажала на звонок.

– Кто там? – пропел нежный голос.

– Татьяна Сергеева, – ответила я, ожидая вопроса: «Что вам надо?»

Но события развивались иначе.

– Танечка, мы вам очень рады! – защебетала незнакомка. – Наконец-то вы приехали, входите скорей.

Щелкнул замок, дверь открылась.

Я удивилась и вошла в просторный холл.

– Как вам вестибюль? – поинтересовалась полная женщина в сером костюме. – Одобряете? На плитку обратите внимание. Подобрали аутентичную. Один в один, как в двадцатых годах! Не стану лгать, что взяла родную, откопала непонятно где. Заказала по образцу. Учла все нюансы. Помните дефект пола у лестницы?

На всякий случай я кивнула.

Незнакомка поманила меня рукой.

– Вот! Смотрите, здесь лежали белые плиточки, а нужны черные! Я именно так и заменила их.

– Ну, – протянула я, – получилось красиво.

– Ура! – зааплодировала дама. – Вам нравится. Простите, телефон! Алло. Да, конечно. Уже готова. Через десять минут? Естественно! Эмма, Эмма!

Я вздрогнула. Дверь в левой стене открылась, появилась худенькая, просто прозрачная женщина, чей возраст было невозможно определить.

– Звали? – спросила она.

– К нам наконец пришла Танечка Сергеева, – сообщила незнакомка. – Валерий Антонович позвонил. Справишься?

– Езжайте спокойно, – ответила Эмма, – конечно.

– Завари самый лучший чай! Не тот, что рабочие пьют, а мой! – велела дама и унеслась.

– Здравствуйте, Татьяна, – сахарно-медовым голосом завела Эмма, – может, перед осмотром отдохнете? Заодно и столовую увидите.

– С удовольствием, – согласилась я.

Путь оказался длинным. Мы преодолели несколько коридоров, поднимались, спускались по разным лестницам.

– Здесь можно заблудиться и в течение месяца искать правильную дорогу, – сказала я, когда мы наконец добрались до просторного зала с кухней. – Какая плита! Я видела такую только во Франции, в городке Жаверни, в усадьбе художника Клода Моне.

Эмма включила чайник.

– Вас зовут Таня?

– Да, – подтвердила я.

– Сергеева?

– Верно, – улыбнулась я, – но, похоже, дама, которая попросила вас угостить меня чаем, ждала другую Татьяну Сергееву.

– Верно, – согласилась Эмма, – но раз вы позвонили в нашу дверь, значит, сюда шли. Кого вы искали?

– Эмму Львовну Лапину, – ответила я.

– Меня? – изумилась собеседница. – Простите, я совершенно не помню вас. С этим зданием столько хлопот! Голова идет кругом. Дом, в котором мы сейчас находимся, считается памятником архитектуры, его построил в начале двадцатого века в предместье столицы купец Рагозин. В то время вокруг был лес, рядом озеро. Сейчас же Москва расстроилась, деревьев осталось мало, правда, водоем сохранился. В тридцатых годах в здании разместили трудных подростков, перевоспитывали беспризорников. Потом все превратилось в интернат для детей с психиатрическими проблемами. С тех пор здесь не делали ремонта. Два года назад Анастасия Петровна Рябчикова, жена очень обеспеченного человека, построила для интерната новое здание, а взамен попросила разрешить ей купить это. Она решила устроить здесь пансион для девочек, нечто вроде Смольного института благородных девиц, который существовал в Санкт-Петербурге с тысяча семьсот шестьдесят четвертого года. Когда отремонтировали коммуникации и стали снимать штукатурку, открылись восхитительные росписи…