Чуйка

Когда он вновь поднялся на крышу, наверху уже рассветало. Ну, как рассветало – были видны контуры предметов, небо стало чуть светлее, и уже можно было различить линию горизонта. Степан заменил баллоны в дыхательном аппарате и засунул в карманы разгрузки два запасных – он собирался лететь налегке, оставив багаж на крыше. Коврик с баулами не только демаскировал, но и сильно тормозил полёт, так как обладал большой парусностью. Перед отлётом Степан проглотил вторую синюю гранулу, делающую организм не восприимчивым к радиации.

Набрав высоту, он полетел в том же направлении, что и вчера, но теперь намного быстрее. Маска защищала лицо от рассекаемого воздуха, тулуп практически не продувался, а химический термоэлемент, который был предварительно засунут за пазуху, согревал тело.

Постепенно светлело. Приблизившись к краю города – дальше шла ровная, лишённая бугров поверхность, – Степан обратил внимание на ровную линию, резко диссонирующую с мёртвым пейзажем. Снизившись, он различил двойную колею, оставленную гусеничной машиной. Уходивший к горизонту след начинался возле одного из бугров на окраине и был достаточно свежим.

Значит, на этой планете есть выжившие. Степан вновь поднялся на стометровую высоту и полетел над колеёй к горизонту. Колея почти всё время шла по прямой, лишь иногда отклоняясь в сторону, чтобы обогнуть по широкой дуге кратеры, оставшиеся после взрывов термоядерных боеприпасов. Вокруг этих кратеров вообще не было развалин. На этом основании Степан сделал вывод о том, что удары наносились не только по городам, но и по отдельным объектам. При этом точность их нанесения была высокой.

Степан пролетел над замёрзшей рекой, потом над ещё одной и приблизился к горному хребту. Здесь кратеров стало больше. Они густо испятнали предгорья и склон, одна из гор частично обрушилась, в склоне другой образовался огромный провал, уходящий на большую глубину. Колея несколько раз вильнула, огибая развалины, и упёрлась в чёрное жерло рукотворного тоннеля.

Внутрь Степан не полез – зачем рисковать понапрасну, когда в его распоряжении есть весьма совершенное разведсредство? Он активировал перстень и немного полетал около хребта. Судя по количеству антенн, которыми была истыкана ближайшая горушка, внутри должен был находиться нехилый приёмно-передающий центр. Какую именно информацию перстень извлечёт из эфира и электронных приборов, расположенных в подземных выработках, Степан не имел ни малейшего представления, но не сомневался, что её должно хватить для получения ответов на очень многие вопросы. Воздух в баллонах уже заканчивался, поэтому ему пришлось приземлиться и перезарядить дыхательный аппарат. Заодно он взял пробу воздуха и размял ноги. Пустые баллоны забрал с собой.

Обратно он летел по прямой, никуда не сворачивая. Миссия выполнена в полном объёме, и теперь можно со спокойной совестью возвращаться на Землю. Добравшись до своей временной базы, Степан сложил неиспользованные коврики, остатки продуктов, химические термоэлементы, чехол от метлы и заполненные контейнеры в вещмешок. Подумав, сунул туда же бутылку со льдом. Пить хотелось уже сейчас, но Степан решил потерпеть до возвращения на Землю. В последний раз сменил баллоны. Опустив коврик с баулами на дно шурфа, засыпал его снегом – вдруг пригодится ещё когда-нибудь. Сапёрную лопатку пристегнул к поясу. Пожалуй, всё. Больше его на этой планете ничего не держит. Оседлав метлу, он повернул на пальце кольцо обратного действия и мгновенно оказался на месте своего проникновения в этот мир. Смяв в руке химическую грелку, Степан сунул её в рукавицу и, переломив пропуск для возвращения, оказался в тамбурном мире возле своих лыж.

Тут почти всё было по-прежнему. Кроме одной маленькой, но весьма существенной детали. Лыжи, палки, трескучий мороз – всё было на месте. Красноватое пятно местного светила всё так же подсвечивало ледяную пустыню. Отсутствовал только туман.

Портал был закрыт, и Степан не имел ни малейшего представления о том, когда он откроется и откроется ли вообще. В предыдущие разы было проще, так как он знал, что нужно всего лишь подождать до утра. И условия ожидания тогда были несравнимо комфортнее. А сейчас полная неизвестность и очень холодно. Чуйка помалкивала, так как непосредственная опасность отсутствовала. В этой ледяной пустыне была только одна опасность – замёрзнуть, но это Степану пока не грозило. Но вот сколько он сможет тут продержаться?

На память пришли Нансен, Амундсен, Скотт, Папанин. Они в подобных условиях пребывали даже не недели, а месяцы. И у них не было саморазогревающихся консервов, они питались промороженным пеммиканом. А пили воду, полученную из растопленного снега. Или просто ели его. Тут мороз не больше сорока градусов, а полярникам иногда приходилось сталкиваться со значительно более низкими температурами. Папанин рассказывал, что у них от мороза замёрз коньяк крепостью в сорок два градуса. Пришлось потом Маркару Седракяну изобретать пятидесятиградусный «Двин», который так понравился Черчиллю.