Чуйский тракт

- Точно, пойду спать, – Гена встал, потянулся, снял рубашку…

- А ну-ка, что это у тебя со спиной? – Зинаида привстала. – Что за кровоподтеки? Да глубокие какие! Тебя что, избивали?

- Да нет, что ты, – он засмеялся.

- Ну-ка, рассказывай… - потребовала она.

Геннадий долго говорил о своих приключениях. И о сломавшемся бензонасосе, и о бандитах, о расстрелянном джипе, и о двенадцати с половиной тысячах долларов, о страшной старухе… Сказал, что это он так сам себя исхлестал каким-то особым веником. С гордостью рассказал о том, как все бандитские деньги перевел больным детям.

Зина слушала внимательно, но было заметно, что она не верит, ни единому слову. Сериал давно закончился. По телевидению передавали новости.

Вдруг Гена увидел знакомую картину.

- Смотри, смотри, а ты мне не верила! – он показывал на экран. Зинаида добавила громкости.

Показывали изрешеченный джип в лесу и мертвых пассажиров. Голос за кадром с каким-то удовольствием смаковал подробности убийства. Сказал, что очевидцы-грибники видели неопознанный грузовик, на полной скорости уходящий с места происшествия. Предполагалось, что киллеры, а их было двое, бросив автоматы в лесу, скрылись на нем. Похоже, это был Зил-130. Ведется экспертиза рисунка протектора. Грузовик, скорее всего угнанный. Никто не понимал, почему преступники воспользовались именно таким автомобилем. Видимо, чтобы сбить со следа милицию. Одним из убитых оказался известный в криминальном мире авторитет по кличке Сиплый. Кандидат в депутаты и организатор детского благотворительного фонда «Благодея». Фонд был создан с целью отмывания денег, все расчетные счета теперь арестованы. Ведется следствие.

- Какой же ты идиот! Идиот! – Зинаида заметалась в приступе ярости.

- Ничего себе! - Гена сидел, ни жив, ни мертв.

- Зачем же ты  деньги в этот дурацкий фонд отдал? Все! Дома жрать нечего, а он доллары тысячами раскидывает. Какие дети? Ты слышал, чем эти бандиты занимались? – она со злостью швырнула на пол стеклянную вазу, осыпав осколками все вокруг.

– Теперь тебя ищут, и машину ищут, и найдут, не сомневайся! И на тебя все повесят! Сволочь! Всю жизнь мне искалечил! – она бушевала вовсю.

Геннадий сидел уязвленный, раздавленный собственной глупостью.

- Ничего от тебя хорошего не видела! Ничего! Как был ты простофилей, так простофилей и остался! – Зинаида летала будто фурия, вихрем опрокидывая стулья.

Ему стало очень обидно от ее упреков.

- Как же так? Почти двадцать лет вместе прожили, а оказывается, ничего хорошего и не было? – он возмущенно смотрел на нее.

- Заткнись! Никогда не любила тебя! – бурная ярость перешла в громкий плач. – Ну, зачем ты тогда появился? Зачем?

- Все не можешь забыть своего Рафаэля? – это был удар ниже пояса.

Зинаида смолкла на миг, подняла мокрые от слез глаза и что есть силы, отвесила ему звонкую пощечину. Гена от неожиданности отлетел на диван.

- Не смей так говорить о нем! Слышишь?

- Слышу! – щека горела от боли. – Я все, все про тебя знаю! У тебя есть любовник! Есть, не спорь!..

- Что? – она вдруг успокоилась. – Любовник? Да, Гена. У меня есть любовник! И уже давно! Состоятельный образованный человек. Тонкий, щедрый, привлекательный! В отличие от тебя. Неудачника!.. – последнее слово тяжелой гирей упало на голову Геннадия.

Он закрыл лицо руками, чувствуя, как грудь пронзает раскаленная железная стрела. Хотел что-то ответить и не мог, хотел встать – тело не слушалось его. Воздуха не хватало, сердце щемило горечью безвозвратной потери.

Зинаида плакала молча, невидящим взглядом уставившись в погасший экран. Обоим было понятно, что семейные отношения зашли в тупик. Никто из них не знал, как дальше жить с таким камнем в душе. Долго сидели в темноте, в безмолвии. Наконец Геннадий, приняв решение, начал одеваться.

- Куда ты? – она уже жалела о случившемся.

Не отвечая, он быстро вышел во двор.

- Гена! – Зина услышала шум мотора. Вскочила неодетая, бросилась на улицу. – Гена!.. – перед ней мелькнули огни стоп-сигналов и удаляющийся задний борт. – Гена! Вернись!.. - кричала вслед, остро почуяв страшное, непоправимое…

Геннадий гнал Зил на полной скорости. Слезы заливали лицо. Острая обида выжигала все внутри, душа застыла в безнадежной тоске. Ничего нельзя было исправить. Ничего. Простить? Как? Как жить, зная, что человек, которому ты посвятил всю свою жизнь, отдал все, что у тебя было, всю душу, сердце, любовь, все, все растоптал и предал тебя? И укорил несовершенством, упрекнул несостоятельностью, смертельно обидел изменой. И назвал неудачником, втоптав в грязь окончательно. Зачем теперь жить? Для чего? Для кого?

Выехав за город, машина заревела на полных оборотах, стремительно пронзая ночь.