Чукчи. Том I

Что же, окончательно созрев, стали искать. Как же, стрелять прекрасно выучились. В былинку стреляют и как раз попадают. Стали искать: где же убийца? Что же! по жительствам туда далеко искали, в большом скоплении жительство, притворно, как будто идут к Чукотскому носу. Расспрашивая, разузнавая по жителям, точно узнали вести. Что же, при расспросах заговорили: "Вон там, к морскому народу с зимовья вышел, пошел за ворванью". Домашние же (его) по направлению пути (медленно кочуя) остались ждать. Эти же только (собственное) тело (привезли), без шатра, каждый день едут навстречу, но возвращаются, приходят домой, все пешком, не ездят на оленях. Постоянно в виде ранца колчаны носят на плечах. Наконец, в один день там показался едущий на оленях и также кочевой поезд там показался сзади. Движется поезд. Что же, мстители заговорили: "кажется, вот он!" Там стали ждать, ибо движется убийца как раз к ним. Что же, сблизились, совсем близко сделались. Вот понял их (намерение), ибо с луками. Как только понял, остановился. Ибо они сказали: "Так вот настигли мы тебя?" — "Ух! вот что!.. Ух!.. Если бы дома на стойбище!" Они только натягивают луки. "А над нашим разве дома совершили?" В середину печени попали; разве не умеют стрелять? Хорошо пробило. Вскочил, кинулся с раной, побежал. Тогда другой в бегущего туда выстрелил. В середину спины попал. Упал тут, бросились на него. Еще живой, смотря, смотрит. Ножом по голове ударили, темя разбили. Что же, вот кочующий поезд приближается. Только при оставлении сказали — уже на расстоянии голоса стали, приблизились. Вот! вашего (убитого) дикого оленя покидаем!" Бросились бегом домой. Жена из-за мужа тут разбила стойбище. Так они совершили возмездие.

Вернулись убийцы домой. Поспешили потом сюда, ибо в средней стороне жили. Лживо говорили по жительствам во время дороги: "Мы идем на Чукотский нос". А на деле убийство совершили. Однако только у родственников об убийце спрашивали тайно, о назначенном для умерщвления: "Где он, где?" Чужим говорили: "Мы идем на Чукотский нос". При этом с полным знанием двигаются. Потом же они в страхе ушли домой. Поспешно ушли, в боязни ушли. Но все-таки лето захватило их, поневоле там летовали. Будущий год настал, еще при первом появлении прохлады (в августе) двинулись прямо сюда. Когда же осень была, они очень быстро шли, кочевым поездом через Чаун сюда, издали, из серединной страны. Но были застигнуты летом. Здесь они летовали, где-то тут за рукой, по эту сторону Колымы, годовали тут. Опять наступил следующий год, на подветренную сторону перешли (через реку). Только там, где конец жительства, в Индигирской стороне остановились. Как если бы сказать, что они до мест без жителей (чукоч) хотели миновать на русскую землю. На краю жительств там остановились. Таким образом совсем на подветренной стороне очутились. Там внушили им забвение (со стороны родственников убитого) через много лет. Десять раз (уже) годовали здесь. Самый младший брат, должно быть, из такой дали погублен чарами".

Затем следует описание чар. Младший брат ранил дикого оленя, подошедшего к его стойбищу. Преследуя его, он сбежал на лед и сломал себе шею. Поэтому считали, что олень был магический. Эта часть рассказа была приведена выше[279]. Рассказчик указывает, что этот человек, участвовавший прежде в кровавой мести, погиб от случая, связанного со стрельбой. Когда он умер, он все еще держал в руках лук, готовый для стрельбы. Это был тот же лук, которым брат его пользовался десять лет назад, когда он мстил за отца. Несмотря на этот инцидент с чарами, рассказчик, говоря о бегстве на запад, прибавляет несколько собственных замечаний, порицающих недостаток храбрости у них после убийства. Его замечания очень интересны.