Чукотка

И в этом тягостном искании велосипеда было нечто сходное с поведением нашей чадолюбивой Розы, когда она недосчитывалась щенка в своем закутке.

Не выдержав испытания, Чими бросился в лодочку и, отчалив от берега, быстро, как ветряк на станции, заработал веслами. Он поехал на пароход. Но толком ему никто там не объяснил: есть велосипед или нет.

Вероятно, он и спрашивал не у того, у кого следовало спросить. Он вернулся на берег и устало сказал:

— Обманул! И аванс ведь взял этот заведующий факторией…

Но все же Чими решил не уходить, с берега до тех пор, пока не будет выгружен последний ящик. В этот день Чими не чувствовал даже голода. Он до вечера простоял на берегу.

Доктор входил в его положение и, хотя завхоз был очень нужен ему, старался обойтись без него.

Лишь к вечеру зоркие глаза Чими увидели, что в спускавшемся стропе был совсем необычный ящик. Чими сидел на гальке и вдруг порывисто, словно кто его подбросил, вскочил.

«Может быть, это ружья? Нет. Ружья возят в других ящиках. В узких», — размышлял он.

«Что же катер не тащит кунгас сюда? Мотор испортился, что ли?»

Но в кунгас вновь спустился строп.

«Не с ума ли сошли пароходные люди — сколько грузят в один кунгас! Под такой тяжестью он может и затонуть».

Это было томительное ожидание.

Наконец катер с кунгасом тронулся к берегу. Еще издали Чими выследил, где лежит этот ящик.

Кунгас подошел. Какой-то здоровенный русский матрос небрежно схватил этот ящик, задел им за борт кунгаса, взвалил на плечо и понес.

У Чими остановилось сердце.

То, что занимало мысли Чими с половины зимы, с того момента, когда он увидел самоходные машины на физкультурном параде в кино, кажется, лежит теперь в этом ящике.

Здоровенный матрос прошел с кунгаса по доске на берег и с плеча бросил ящик наземь. Как ножом полоснуло по сердцу Чими! Он не смог даже сразу подбежать к ящику. Секунду постояв, он бросился к нему, и, стоя на коленях, начал заглядывать в щелки. Ясно были видны рама велосипеда и колесо.

Выпрямившись и задрав голову, но все еще стоя на коленях, Чими заорал во все горло:

— Он! Он!

Я стоял на берегу с заведующим факторией. Запыхавшись, к нам подбежал Чими.

— Я забираю его. Можно? — спросил он.

— Кого?

— Машину-скороход.

— О нет, — сказал заведующий. — Подожди, вот я оформлю, акт составим, в книги запишем — тогда и можно будет. Дней через пяток.

Чими стоял и слушал с таким страдальческим лицом, что, кажется, сам сатана не смог бы отказать в его просьбе.

— Пожалуйста, давай сейчас, — умоляюще проговорил он.

— Да отдай ты ему! Не все ли равно тебе, регистрировать его на берегу или у Чими? — сказал я заведующему.

— А вдруг он поломан или части какой не хватит?

— Ничего. Отдай. Он расплатится за него полностью, если даже в ящике не хватит целого колеса.

— Да, да! Вот деньги — не глядя отдам, — торопливо проговорил Чими.

— Ну ладно, бери. Как ребенок! Потерпеть пару дней не можешь, а еще завхоз!

Но Чими и не слышал последних ворчливых слов заведующего факторией. В один миг он оказался рядом с ящиком. Высоко подняв его над головой, он зашагал к себе. За ним пошел и Николай Павлович, приглядываясь к новой обстановке.

Прошло немного времени, и Чими с помощью Николая Павловича собрал машину. Когда он выкатил ее на улицу, немедленно собралась большая толпа.

— Железнорогий олень! — послышались голоса.

Но Чими не обращал ни на кого внимания. Он неумело садился на велосипед и тотчас же валился на землю. Толпа шумно хохотала. Некоторые смеялись до слез, не представляя себе, как это Чими поедет на этом рогатом, который, оказывается, без поддержки и стоять не умеет.

— Совсем непослушный, — серьезно сказал старик Тнаыргын.

— Ты, Чими, возьми кнут. Попробуй его кнутом, — послышался другой голос.

Толпа хохотала.

— И ленивый вдобавок, — продолжал Тнаыргын, показывая на него пальцем. — Видишь, ты только хочешь сесть на него, а он ложится. Молодой, должно быть, необъезженный.

Велосипед привлек такое внимание, создал такое праздничное настроение, что, казалось, более веселого дня на культбазе не было.

— Ну, Чими, давай, я тебе покажу, как нужно ездить, — предложил Николай Павлович, уже освоившийся с народом.

Он легко вскочил на велосипед и помчался вперед по узенькой тропинке. Толпа с невообразимым шумом и криком ринулась за велосипедистом. Впереди всех бежал довольный, сияющий Чими.

И когда они вернулись обратно, Тнаыргын, посмеиваясь, сказал:

— Чими! Этот железнорогий — русский. Он и слушается только русского. А тебя не слушается.

Чими впервые выразил непочтительность к старику. Он провел рукой под носом и ничего не ответил.

Долго Чими объезжал своего «железнорогого». Пот катил с него градом. На щеке уже был синяк, но Чими не отступал. Он уже испытал сладость поездки на нем. Метра два он проехал, хотя и ушиб сильно ногу.

Часа три трудился Чими, и все это время толпа не отходила от него. Наконец, как-то враз, сам не ожидая того, Чими уловил секрет езды и под шумные восторги сородичей покатил.