Чукотскіе разсказы

Танъ Чукотскіе разсказы

На Каменном Мысу

I.

Уже цѣлую недѣлю дулъ свирѣпый сѣверный вѣтеръ, не прерываясь и не ослабѣвая ни на одну минуту. Стремительные порывы вихря прилетали другъ за другомъ безъ малѣйшей передышки и проносились надъ поверхностью ледяныхъ равнинъ съ такимъ торопливымъ и безпощаднымъ ожесточеніемъ, какъ будто отыскивали на ней какой-нибудь выдающійся предметъ, что-либо хоть немного возвышающееся надъ общимъ однообразнымъ уровнемъ, за что они могли бы ухватиться и немедленно вырвать вонъ вмѣстѣ съ корнями. Но на ровной груди ледяныхъ полей не было ничего пригоднаго для сокрушительной дѣятельности вѣтра. Мѣстами виднѣлись только осколки ледяныхъ глыбъ, выпятившіеся вверхъ по линіямъ осеннихъ щелей; но они примерзли такъ плотно, что ихъ трудно было бы сдвинуть съ мѣста даже ударами лома. Кромѣ этихъ осколковъ, на застывшей поверхности океана находился только толстый слой снѣга, отвердѣвшій подъ дѣйствіемъ непрерывныхъ бурь до плотности камня и скорѣе напоминавшій сплошную массу обожженной бѣлой глины, чѣмъ обыкновенную рыхлую пелену зимы. Зато даже эта отвердѣлая кора не могла устоять передъ побѣдоносной яростью вьюги. Вѣтеръ вонзалъ въ лицо убоя свои острые зубы и выѣдалъ изъ его окаменѣлой брони узкія заструги, окаймленныя по сторонамъ глубокими бороздами и высовывавшія на встрѣчу вьюгѣ длинные бѣлые языки. Выкопавъ такую застругу въ снѣгу, вѣтеръ вдругъ мгновеннымъ усиліемъ срывалъ ея кончикъ и уносилъ съ собою, безостановочно крутя его въ воздухѣ и разрывая на тысячи мелкихъ частицъ, тонкихъ и сухихъ, какъ самая сухая глиняная пыль, носящаяся на крыльяхъ знойнаго вихря надъ безжизненной степью, опаленной лѣтнимъ солнцемъ и изнывшей отъ бездождія. Весь воздухъ былъ наполненъ этими частицами; вьюга была насыщена и пронизана ими; онѣ двигались съ такой быстротой, что, казалось, удлинялись въ своемъ движеніи и производили впечатлѣніе тонкихъ и длинныхъ иголъ, и конечно, онѣ кололи такъ же больно, какъ иглы. Онѣ были такъ легки и мелки, что совершенно сливались съ острыми и холодными частицами воздуха, составлявшими самую субстанцію вьюги, и нельзя было отличить, какіе именно элементы вѣтеръ принесъ съ собой съ невѣдомаго сѣвернаго простора и какіе захватилъ, пролетая надъ ледяными полями. Колючія струи воздуха и атомы раздробленнаго снѣга смѣшались въ одинъ острый, рѣзкій и пронзительный хаосъ, на подобіе оледенѣлаго туманнаго пятна, которое двигалось съ сѣвера на югъ съ бѣшеной быстротой, но никакъ не могло истощиться и пролетѣть мимо.

За рубежомъ ледяныхъ полей простиралась земля, но и ея поверхность была такъ же ровна и безжизненна, какъ бѣлое лицо океана. Море переходило въ тундру такъ незамѣтно, что нужно было бы снять прочь весь снѣжный покровъ для того, чтобы опредѣлить, гдѣ оканчивается ледяной пластъ и начинается гладкая площадь прибрежной тины, переходящая въ такое же гладкое и твердое отъ мороза моховище.

Правда, на западѣ возвышался огромный каменный мысъ, выступавшій въ море тремя высокими, крутыми грядами, а со стороны земли переходившій въ приземистый кряжъ, расползавшійся по направленію къ югу. Но онъ такъ угрюмо чернѣлъ своими утесами, совершенно обнаженными отъ снѣга, и такъ непоколебимо подставлялъ на встрѣчу мчавшейся вьюгѣ свои отвѣсныя ребра, что, наткнувшись на него съ разлета, она испуганно бросалась въ сторону и спѣшила умчаться прочь — туда, гдѣ на краю тундры чуть синѣла надъ горизонтомъ полоска низкаго и пологаго горнаго перевала. Вокругъ выступовъ мыса море намело узкій песчаный прилавокъ и завалило его грудами наноснаго лѣса, которыя щетинились изъ-подъ снѣга, гармонируя съ острыми и неправильными гранями каменныхъ уступовъ, поднимавшихся надъ ними вверху.