Чукотский анекдот

Лет тридцать тому назад, когда молодой Аркадий Пестеров после окончания Хабаровской партийной школы приехал в окружной центр и стал помощником первого секретаря окружного комитета КПСС, вся страна, точнее, пионеры и школьники собирали деньги на строительство Дворца пионеров и школьников для Чукотки. Это была идея тогдашнего ЦК ВЛКСМ. Архитектурный проект был почему-то заказан испанцу, который знал о морозах и ураганных зимних метелях только из книг и кинофильмов. И все же Дворец построили. С многочисленными комнатами для кружков, зрительным залом и даже бассейном. Правда, бассейн много лет так и простоял сухим — тундровая желтая вода, которую пили въэнцы, была признана негодной для плавания. Бассейн стали наполнять только в последние годы, когда научились осветлять воду.

В нижней части Въэна Аркадий показал полуразвалившееся длинное здание.

— Здесь помещалось педагогическое училище, где я учился.

— Значит, по образованию ты педагог?

— У меня учительского диплома нет, но я могу преподавать в начальной школе с первого по четвертый класс, — не без гордости сообщил Аркадий.

Ему нравилось идти рядом с такой красивой женщиной, и он ловил на себе удивленные, заинтересованные взгляды. Многие старые знакомые останавливались, заводили разговор, и Аркадий Пестеров торжественно представлял им свою спутницу:

— Сьюзен Канишеро из Америки. Сотрудничаем в одном деле.

Его не покидало приподнятое настроение, и он чувствовал себя помолодевшим, полным новых сил. У него даже изменился голос.

Перейдя деревянный мост, Аркадий с любопытством уставился на башенку с крестом. Он слышал, что в Въэне восстановили старую, построенную еще в царские времена православную церковь. Аркадий не смог одолеть искушение и вошел в храм… Словно время повернуло вспять. В просторном помещении, где Пестеров когда-то смотрел кинофильм «Кубанские казаки», проводились партийно-хозяйственные активы, праздновались революционные годовщины, — теперь мерцали свечи. Вдали, у алтаря тускло отсвечивало золото икон. Молящихся не было: в эту пору въэнцы все свое свободное время проводили на берегу, ловили рыбу, солили ее, готовили икру. Из боковой двери, где раньше помещалась будка киномеханика, вышел молодой священник и приветливо поздоровался. Пестеров представил Сьюзен, но про себя дипломатично умолчал.

— У нас на Аляске много православных храмов, — сообщила Сьюзен. — Я знакома с настоятелем православной церкви в столице нашего штата городе Джуно, отцом Николаем.

— Приятно слышать, — отозвался въэнский священник, который по возрасту годился в комсомольские секретари.

Разумеется, Аркадий Пестеров был воспитан в духе воинствующего атеизма и в Бога не верил. Правда, в глубинах сознания он ощущал присутствие неведомой, необъяснимой сверхъестественной силы. Эта сила всегда присутствовала, она была разлита в существовании всего живого и мертвого в природе. В свое время из сознания Пестерова напрочь было вычищено идолопоклонство, и поэтому он искренне удивлялся, что сами борцы с этим суеверием, христиане, как ни в чем не бывало, поклонялись живописным изображениям Иисуса Христа, Богородицы и многочисленных святых, которые по количеству и функциональному назначению могли соперничать с сонмищем кэльэт чукотского шаманского культа.

И все же что-то странное было разлито в новой атмосфере бывшего кинотеатра и хозяйственного магазина.

Пестеров, чтобы не утратить чувства благоговения, навеянного посещением храма, не стал рассказывать своей спутнице о том, что было раньше в этом приземистом здании на берегу тундровой речки Казачки. Он показал памятник Первым ревкомовцам, стоящий на высоком берегу лимана, сообщил некоторые сведения из истории Чукотки, и на этом первый день пребывания в столице автономного округа завершился.

Сьюзен ушла отдыхать к себе в номер-люкс, а Пестеров еще раз прошелся по знакомым и незнакомым улицам, предаваясь воспоминаниям.

Уже почти под утро он спустился прямо от памятника Первым ревкомовцам на берег лимана.

На узкой галечной полосе стояла палатка, горел костер, и у огня, помешивая палкой угли, сидел горбун.

Это был старый знакомый, Владимир Чайвургин, бессменный глава отдела социального обеспечения, друг и защитник всех инвалидов, немощных стариков и неизлечимо больных.

Каждый год городская администрация отводила участки для рыбалки учреждениям и отдельным гражданам города. Здесь, в Первой бухточке, рыбачили жители Дома инвалидов и престарелых.

— Какомэй! Амын етти! — искренне обрадовался Владимир Чайвургин. — Откуда? Однако лет десять тебя не видел!

— Из Улака, — степенно ответил Пестеров. — Приехали с представителем Америки утверждать проект новой пекарни в Улаке.

— Ну, до чего дошли бюрократы! — сердито заметил Чайвургин. — Надо же! Проект сельской пекарни и то надо согласовывать к утверждать в окружном центре. Честное слово, когда началась эта самая перестройка, демократизация и еще черт знает что, я надеялся, что хоть бумажной волокиты станет поменьше. Ан, нет! Ее стало еще больше! Ну, рассказывай, как живешь? А то подожди, уху сварю из свежей рыбки.