Чума в Бедрограде

Тоже от переизбытка.

— Я не Шапка, понимаю в этом не всё, очень не всё, но… — Андрей выдернул из шкафа желанный листок, прыгнул обратно на стул. — Вот формула лекарства. Если вирус и правда сделан из степной чумы — или как-то с ним связан — то получается… чем лечить степную чуму, никто не знает, но степняки как раз твирью и того, — он очень сосредоточенно вперился глазами в формулу — прожжёт же сейчас. — Нет, не знаю. Правда не знаю, на глаз точно никак. Но если вся кровавая твирь из Порта перекочевала в Университет, похоже, они как раз какое-то своё лекарство и делают, иначе зачем.

— И Порт прикарманили, — жизнерадостно и азартно присвистнул Бахта. — Впечатляющая подготовка. Когда только успели?

— Сами своих травят и сами лечат? — Соций не стал смотреть в бумажку с формулой вируса, только ещё сильнее нахмурился.

— Именно так! И это правильно. Можно надеяться на то, что Андрей сдаст всех нас вместе со складами фалангам, мы запустим вирус, они вылечат город и выйдут в белом. Мы их подставили, это доказуемо, но фаланг не впечатлит. То ли дело — если мы прямиком на них наехали, стали их самих вирусом травить. Это гораздо, гораздо эффектнее. А собственную жертву можно и вылечить потом.

По краешку ходят — то ли совсем долбанутые оптимисты, то ли одурели от наглости. И ведь у них может сработать — могло бы, если бы Андрея не вернули, если бы Бедроградская гэбня так и продолжила гнить в неизвестности.

Но всё-таки — как узнали? Никто из гэбни в здравом уме выдать не мог, угрожай не угрожай, обещай не обещай, слишком давно Университет из них тянет жилы. Кто-то из врачей или инженеров докопался и слил? Вообразимо, конечно, но тоже проверяемо. А больше утечке начаться неоткуда.

И ведь знали заранее с гарантией, заманили чем-то Шапку, Дмитрия этого самого Ройша выкопали, перекупили Порт, подготовили девку. Не один месяц работы.

Какая-то сука об этом запоздало пожалеет, когда увидит свои кишки по стеночкам.

Прибитые аккуратными такими гвоздиками.

— Надо всё-таки проверить, — чуть растерянно, проиграв, видимо, внутреннюю борьбу с паранойей, выдал Андрей. — Всё вроде бы и складно, но бросаться вот так тоже, знаете ли. Вот бы девку Ройшеву расколоть…

— Не расколешь уже, — буркнул Бахта.

— Есть ещё сортир его, — рассудительно заметил Соций. — Если Андреева гадость и правда липкая и если девка её туда таки кинула — будут следы. Если следов нет — значит, всё это без вариантов провокация и подстава.

Перепроверить ещё раз — мысль не лишняя, чем больше известно, тем лучше. Новых шпионов юрфака за это время можно погонять по Университету, пусть посмотрят детальнее, кто там насколько весёленький, кто всем рулит и у кого с рыльца свисают клочья пушка.

И потом, кто же устоит перед естественным человеческим желанием заглянуть в унитаз к Ройшу, можно (и нужно) же даже пальцем потрогать!

А ещё у Гошки была интуиция. Ничего волшебного, просто побитая годами жопа не может не выработать чутьё. И интуиция подсказывала, что сами по себе обстоятельства так ловко не складываются, всегда есть кто-нибудь, кто сидит с пинцетиком и подгоняет детальки одну к другой.

Ох прилетит этот пинцетик ему прямо промеж глаз.

Андрей перечитывал бесчисленные бумажки ещё разок, и ещё, и ещё — немного подрагивая от возбуждения, пытаясь ничего не упустить, всё предусмотреть, не вляпаться ещё глубже.

Какое глубже, миленький, мы и так уже по колено в дерьме и по пояс в чуме. Остаётся только возрадоваться, что руки пока свободны, и найти им достойное применение.

Глава 12. Женщина на корабле (здесь был Хикеракли)

Университет. Ройш

Предпосылки повального гомосексуализма жителей нынешнего Бедрограда достаточно очевидны любому, кто в той или иной степени знаком с историей возникновения этого города. Бедроград — тогда ещё Петерберг — изначально был небольшим поселением, выросшим на базе скопнической общины и портовых строений, предтечи нынешнего Порта. Четвёртый Патриархат, привыкший принимать проевропейские дипломатические решения, не мог по достоинству оценить наличие собственного выхода к морю, и настоящее строительство города началось только с приездом в тогда ещё Росскую Конфедерацию Йыхи Йихина, финно-голландского мецената и политика. Впрочем, уже к тому моменту население Петерберга было в основном мужским (матросы, строители и прочий технический персонал) и отличалось специфической культурой, пришедшей, по всей видимости, с моря. Не секрет, что многие люди, так или иначе связанные с мореплаванием, полагают, что женщина на корабле — к беде.

И БЕДА ПРИШЛА БЕДА ОНА ЛЕЖИТ ОДНА НЕ ПОМНИТ СВОЕГО ИМЕНИ