Чума в Бедрограде

Гуанако тоже поднялся, совершенно бредовый в своих шелках и кружевах. Худой, потому что жилистый, а не потому что хрупкий. С кое-как, но всё-таки тренированным, крепким телом в бордельной обёртке под этого их завкафа (на котором, наоборот, следовало бы выжечь «осторожно, стекло», чтоб никто не сломал ненароком). С шелковой лентой и запахом ёбаной черёмухи в не по-армейски длинных волосах.

Соций тупо пялился сейчас на Гуанако, на шелка и кружева, запоминал все детали. Как будто делал фотоснимок глазами. Как будто это имело какой-то смысл.

Тупо пялился, потому что в голове ничего не осталось.

Не надо, чтоб оставалось.

Не надо.

Гуанако сделал несколько шагов к Социю.

Не надо, блядь!

— Командир, ты это… В общем, чего я тут буду, ты лучше, наверное, сам с Гошкой поговори, чё да как вышло, — Гуанако глянул на Соция с этим своим ёбаным извиняющимся видом. — Короче, не виноват он, командир. Серьёзно. Он не мог не проболтаться, но нихуя он не виноват. Врубаешься?

— Неважно, — отрезал Соций.

Вслух сказать наглой роже «спасибо, что не лезешь в наши дела» язык не повернулся. Сам всё знает, раз не лезет.

— К делу давай. И закругляемся, если неважно, — верно оценил состояние Соция Гуанако. — Чуму в Бедрограде гасим?

— Гасим, — решил Соций, хоть без гэбни такие решения не принимают.

С другой стороны — и так гасить начали. Когда Андрей завопил, что определённый процент больных всё же стабильно мрёт, коли их лекарством или не коли. Вяло начали, надо бы поживее, вот и всё.

— Совместно гасим?

— Не мешая друг другу, — выбрал оптимальный вариант Соций. — И вот что. Про Университетскую гэбню. Вся погань попёрла оттого, что нихуя она не гэбня, нечего ей на шестом уровне доступа делать, все там поголовно психи и так далее. Ты вроде как с Колошмы благодаря Хикеракли Университетскую гэбню усадил. Правда?

— Правда.

— Нахуя?

— Так вышло, — опять просто, не раздумывая и со своей вечной наглой рожей ответил Гуанако. — Хотели же Университету жопу прикрыть, всё-таки к нему всегда больно много лезут. Путеводная звезда науки, пекарня кадров, вся хуйня. Без какой-то власти растащат по кирпичику. Как меня пытались перед Колошмой растащить в столичные полуслужащие, ну и вообще прецеденты были. Но не гэбню мы с Хикеракли придумывали.  Это потом Бюро Патентов пошутило, когда вопрос с Максимом, в смысле с Молевичем…

— Помню я всё про вопрос с Молевичем, — перебил Гуанако Соций.

Только «вопрос с Молевичем» давнишний сейчас вспоминать не хватало, блядь.

— А если помнишь, чего спрашиваешь?

— Того, — прикрикнул Соций. — Короче, тот же Гошка верит, что Университетской гэбни не должно быть как института. Мне плевать, я не против института — я против этих конкретных людей. Потому что психи, ебанутые и власть реальную кому угодно делегируют. Тебе. Ройшу. Дмитрию Ройшу, которого никогда не было. Леший знает кому ещё.

— Это не так, — попытался вставить Гуанако, но Соций ему напомнил, кто лекции в университетах читал, а кто семь лет приказы отдавал.

— Это так! — гаркнув, Соций немного удовлетворенно помолчал, потёр свинцовый лоб. — Вот что, наглая рожа. Пока пусть все благополучно разбегутся, займутся погашением эпидемии и своими проблемами. А к завтрашней ночи приведи мне на этот склад реальную университетскую власть. Не гэбню, а тех, кто всю эту кашу заварил и помешивает. Из-под земли достань, блядь.

— По какому протоколу? — с нескрываемым интересом воззрился на Соция Гуанако.

— Без протокола. Без охраны, без досмотров.

— При оружии? — совсем уж весёлым тоном уточнил Гуанако.

— А то, — хмыкнул Соций. — Поговорим как нормальные люди. Обо всём сразу. И на этом все разборки закончим.

— По рукам, командир, — присвистнул Гуанако.

До завтрашней ночи должно хватить времени. Наладить потоковое лечение чумы в медицинских учреждениях Бедроградской гэбни. Подготовить последние рюшечки к ёбаному юбилею Первого Большого Переворота.

Подстраховать город на тот случай, если Бедроградская гэбня вдруг с переговоров не вернётся или вёрнется в неполном составе.

Понять, а был ли он когда-то, этот полный состав.

Соций кивнул:

— По рукам, наглая рожа.

Глава 28. О кто, о кто мог угадать

Университет. Охрович и Краснокаменный

ТРУПЫ ТРУПЫ ТРУПЫ РУКИ НОГИ ОТОРВАННЫЕ ГОЛОВЫ ДРУГИЕ ЧАСТИ ТЕЛА

ДА

ДА

ДААА

Охрович и Краснокаменный вскочили в такси сразу, как только дотуда доплёлся Гуанако (слабый, ничтожный, с вымученной улыбкой — фу). Они там с Социем мило поворковали.

Голубки.

Пташки.

У Гуанако всю жизнь ДЕПРИВАЦИЯ НАСИЛИЯ, ему только дай тряхнуть старым добрым армейским.

Быть профессором — стыыыыыыыдно.

Охрович и Краснокаменный никогда не будут профессором (-ами? КАКАЯ РАЗНИЦА ВСЁ РАВНО НЕ БУДУТ).

Прозябать в доцентах — удел лучших людей Бедрограда. (*это эротическое высказывание?)

Гуанако плюхнулся на переднее сиденье. Охрович и Краснокаменный (—?) на заднее. Отвесили сиденью Мули Педали пинков, тот сразу газанул, умненький. Врубил в открытые окна свою вечную Кармину Бурану.