Чума в Бедрограде

Посчитав этот момент удобным для побега, Гуанако скользнул в каморку к Диме. В дверном проёме мелькнули Озьма, Муля Педаль, Зина и пара чуваков, которых Дима всё равно не знал (в тельняшках). Все они были несколько нетрезвыми и очень весёлыми, да и сам Гуанако не отставал — чего стоила одна авоська с бутылками, лихо перекинутая через его плечо.

На дорожку и в дорожку.

Озьма, Муля Педаль, Зина и пара чуваков, которых Дима всё равно не знал, равномерно гудели за дверью.

Гуанако улыбнулся — так широко, что уголки его губ полезли за пределы лица. Он слегка наклонил голову, и Дима невольно дёрнулся, испугавшись, что те сейчас заденут потолок — и либо потолок проломится, либо Гуанако ударится.

Синие полосы отлепились от его тельняшки и начали кружиться в воздухе обручами. Дима хотел кинуть в них ручкой, потому что она тоже синяя, но сдержался. Ему пришлось отвернуться, потому что сейчас у Гуанако на лице должны были, как обычно, начать проступать дополнительные глаза — и вместо этого увидел глаза на своих ладонях: простые, круглые, чёрные, без век.

Глаз без век не бывает.

Не двигаясь с места, Гуанако тронул Диму за плечо обжигающе-горячей рукой, которая тут же потекла ему за шиворот.

— Опять? Дышите, доктор, дышите глубже.

Я, разумеется, думал, что это просто нервные переживания под конец чумы, но симптомы проходить не намереваются. Пытался понять, что же их всё-таки вызывает, но, кажется, мой организм плюнул на попытки поддержать иллюзию того, что это хоть как-то связано с внешним миром. Имитация Савьюра, пусть и идентичная натуральной (то есть я сам не знаю, было ли оно имитацией), никому даром не проходит.

Ну, чую, у меня будет ещё куча возможностей разобраться в нюансах съезда своей крыши.

Главное — бороться довольно просто. Нужно просто вспомнить, почему так на самом деле быть не может. Ну, скажем, синие полосы на тельняшке — это краска, пропитывающая ткань; если бы они отделились от белых, на их месте остались бы дырки. А если бы отделилась только краска, она была бы куда как менее заметна (просто попробуй прикинуть её удельный вес относительно ткани). Не говоря уж о том, что сам по себе, без хоть каких-то энергетических вливаний процесс разделения вряд ли мог бы произойти.

Рука не может быть настолько горячей, как мне показалось, потому что при такой температуре белки сворачиваются. Уж тем более не может быть жидкой. Ну и прочие анатомические странности опровергаются так же легко.

Понимаешь, да? Знания о мире, хранящиеся где-то в недрах башки, позволяют в нём убеждаться (или разубеждаться).

Я теперь просто ходячая листовка о пользе образования.

И вреде политики.

Правда, когда конечности на своих местах и тельняшки не разваливаются на цвета, всё равно постоянно приходится копаться в познаниях и проверять реальность окружающего мира (типа почти ежеминутно), а то будет как в первый раз (мне тогда померещилось, что комната перевернулась вверх ногами и что мы с Гуанако сейчас упадём на потолок). В неподготовленном виде галлюцинации могут, выразимся изящно, впечатлять. Зато если всегда быть готовым, на отрезвление уходит не больше пары минут.