Чумная экспедиция

Василий Андреевич - тоже из полковых врачей, как Самойлович, из тех врачей, что на турецкой войне с фельдмаршалом Румянцевым побывали, и потому воспитавший в себе решительность и уверенность, на архаровский взгляд даже чрезмерные, растолковал: посетитель с ног до головы переоденется в наряд смотрителя, который потом сдаст, а его собственная одежда, пока он будет в бараке разводить белендрясы (так и выразился!), пройдет обработку целительным дымом, куда более действенным, чем навозный - Самойлович как раз проверял еще один изобретенный им курительный порошок, так что опасность невелика.

– Хрен с вами, - сказал на это Архаров. - Где тут раздеться можно?

Он был готов проделать это и на дворе, но служитель отвел его в пустовавшую келью.

Весь в белом, несуразном, охваченный по пузу огромным фартуком, в чьих-то влажных от уксуса здоровенных башмаках, похожий на неуклюжее и сильно недовольное привидение, Архаров был отконвоирован служителем и Василием Андреевичем через двор и какие-то калитки к женским баркам.

Внутри было тесно, мрачно, горело всего несколько свеч, постели стояли вплотную. В изножии каждой приколот был листок со сведениями о больной. Женщины лежали по-разному - иные, в твердой памяти, переговаривались между собой, иные метались в бреду. Некоторые и впрямь были привязаны.

Архаров увидел в углу огонек лампады перед образами Богородицы и целителя Пантелеймона, перекрестился.

– Ищите свою бабу, - сказал Василий Андреевич и дал ему простенький медный подсвечник с одним огарком.

– Вновь привезенные в том углу, - подсказал служитель и поспешил на зов.

Архаров пошел вдоль постелей, честно вглядываясь в лица. Наконец он увидел лежащих рядом Парашку и Марфу. Глаза у обеих были закрыты, лица - в крупных каплях пота.

– Марфа Ивановна! А, Марфа Ивановна? - позвал он.

Она чуть приподняла голову.

– Марфа Ивановна, это я, капитан-поручик Архаров, - отрекомендовался он. - Николай Петрович. Не помнишь, что ли?

Марфа явно слышала его - но не имела сил прийти в себя, отгнать бредовые видения.

– Марфа Ивановна, отзовись, - сердечно попросил Архаров. - Для чего ты ко мне Глашку посылала? Что ей велела на словах передать?

Марфа молчала.

– Три меченых рубля я получил. Ты где их взяла?

Упоминание о деньгах заставило ее открыть глаза.

– Ядреный кавалер… - дрожащим голоском прошептала она. - Глашка… Негасим… Герасим…

– Какой Герасим? - переспросил Архаров.

– Не-га-сим… - очень четко и громко начав слово, к концу его Марфа утратила дыхание и рухнула обратно на подушку.

Архаров остался стоять в недоумении.

– Герасим?

Марфа опять собралась с силами.

– Искомай за рябой оклюгой… почунайся дером от масы…

– Марфа!

Но она больше ничего не сказала.

– Бредит, - заметил, подходя, служитель. - Зря все это.

– Ан не бредит, - возразил другой, еще совсем молоденький. - Я знаю, это она по-байковски чешет.

– И сама не разумеет, что чешет.

– По-каковски? - переспросил Архаров.

– По-байковски. Так мазурики перекликаются, еще нищие. Простому человеку не понять.

Архаров еще постоял, позвал Марфу, но она не отвечала. Тогда лишь он пошел прочь - и начал скидывать свои белые одеяния прямо во дворе, невзирая на холод.

– Искомай за рябой оклюгой… почунайся дером от масы… - твердил он.

Нужно было запомнить эти слова, донести их до знающего человека. Марфа что-то пыталась сказать - забыв, что Архаров байковскому наречию не учен. Что-то же они значили! О чем-то же она просила его? Или приказывала?

К нему подошел доктор Вережников.

– Напрасно вы это, - сказал он укоризненно. - Схватите горячку, лечить некому, все врачи - по баракам.

– Мне, господин доктор, перо и бумага надобны. И велите, чтобы мой мундир принесли, - отвечал на это Архаров.

Он догадался, что надо прямо здесь записать странные слова. А растолкует их… да тот же мортус Федька!

Доктор велел срочно сыскать какого-то Коробова со всем его хозяйством.

Когда мортусы при Архарове с определенной бравадой изъяснялись по-байковски, он угадывал общий смысл их речей - кроме, разве что, Ваниной песни. Но тут догадок было мало. Какой-то Герасим, какая-то рябая оклюга…

– Господин Архаров, вам грамотный человек не нужен? - вдруг как-то не совсем уверенно спросил доктор Вережников.

– А что, имеется?

Грамотный очень даже пригодился бы! Граф Орлов, мотаясь по всей Москве, желал получать письменные донесения. А Архаров лучше бы с фехтмейстером два часа в зале пропрыгал, обливаясь потом, чем несчастную цидульку в три строки собственноручно изготовил. Его нелюбовь к бумаге была такова, что стоило взять перо в руку - ладонь мокрой делалась.

– Вылечили студента, ему податься некуда. У нас пока живет, за больными ходит, да не по душе ему это. И не по силенкам.

– Студента? - Архаров не сразу сообразил, что в Москве имеется свой университет, детище графа Шувалова.

– Да, толковый малый, только глупостями занимается, - с неудовольствием отметил Вережников.

– А делопроизводству обучен?

– Сомнительно. Мы его пробовали приставить записи вести - не заладилось. А вы, сударь, с ним потолкуйте.