Чумной поезд

— Что плохо? — не понял Кочергин. — Нет, я не спорю, что ситуация тревожная, но мы делаем все, что в наших силах. Может, даже чуть больше. Откровенно говоря, если бы не вы с Олегом Ивановичем, мы бы о поезде, наверное, узнали только завтра, когда на конечной начали бы выгружать больных! Да, это уже не наша территория, но я все-таки гражданин России и отвечаю не только за Воронеж и область.

— Слава богу, что вы это понимаете, — мрачно сказала Наталья. — Многие люди, к сожалению, мыслят категориями «допустимых потерь». А я вот хочу, чтоб все потери были недопустимыми.

— Что такое хлорсульфоновая кислота? — спросил Олег Пичугин, не открывая глаз.

— Я думала, что ты спишь! — Она обернулась к спутнику с улыбкой.

— Глаза немного режет, устали. — Олег потянулся, хрустнув суставами. — А так я очень даже бодр. Так что же это за кислота? Может быть, объяснишь, пока готовится наш заказ?

Евдокимова глянула на Кочергина, в глазах которого читался тот же вопрос.

— Хорошо. Я постараюсь коротко. Вы уж извините, без подробностей и деталей, самую суть. В общем, вакцина, созданная Виктором Ароновичем Хавкиным в начале двадцатого века, на самом деле работает слабо. И не потому, что она плохая. Нет. Вакцина отличная. Сейчас ее доработали, и она стала еще лучше. Но все равно лишь на десять-двадцать процентов повышает устойчивость к чуме. И дело в том, что вакцина повышает так называемый гуморальный иммунитет, то есть обеспечивает выработку иммуноглобулинов против микроба. Но даже очень высокий их титр не обеспечивает стопроцентную устойчивость организма к инфекции. Основным противником чумных палочек являются фагоциты, такие клетки крови, которые, как амебы, проглатывают бактерии и растворяют их с помощью особых ферментов. Только у большинства людей силы этих ферментов не хватает, и палочка даже размножается внутри фагоцитов. — Наталья криво усмехнулась. — Такая вот нахалка. Я искала способ усиления активности этих ферментов, чтобы они могли растворить мембрану чумной бактерии.

Кочергин кивнул. Пичугин, по-прежнему сидевший с закрытыми глазами, положил под столом руку на руку Натальи.

— Так вот, я пять лет назад обнаружила в работах одного врача по фамилии Цыбулькин сообщение, что препараты на основе хлорсульфонов усиливают фагоцитоз нейтрофилов, доводя его до завершения. То есть бактерия, попавшая в нейтрофил, растворяется полностью, по сути, сгорает. Причем в статье указано, что Цыбулькин проверял действие препарата на туберкулезных микобактериях, которые обладают особенно прочной мембраной. Из-за чего туберкулез довольно сложно лечить. Но у микобактерий главная особенность то, что они медленно размножаются. Чего не скажешь об иерсиниях. Так вот, Цыбулькин предположил и доказал, что сульфоны усиливают расщепляющие ферменты. Мукополисахариды микробной стенки разрушаются полностью. Эта статья была написана еще в конце шестидесятых. Мы провели серию экспериментов на мышах и возродили тему. В министерстве нам выделили грант, и вот сейчас, через два года, уже идут лабораторные испытания препарата под названием «циклосульфон». Но это требует очень больших затрат. Для синтеза циклосульфона нужна хлорсульфоновая кислота, которая дает основу для синтеза диаминодифенилсульфона, или сокращенно — ДДС[25]. Препарат этот в мире и России есть, но его очень мало. Создают его, кстати, для лечения прокаженных. Только мы в его формулу добавили кое-какие радикалы и получили еще более удачное лекарство. Во-первых, менее токсичное для печени, во-вторых, раз в десять активнее в плане фагоцитоза. В своей лаборатории мы сделали партию, ту, которая испытывается на павианах, но сейчас лекарства осталось мало. Вы слышали, часть я привезла сюда, часть использовала в Москве, и еще триста флаконов осталось. Но на полторы тысячи инфицированных этого не хватит.

Дослушав, Кочергин сказал:

— Я, конечно, не врач, но как юрист должен предупредить, если препарат не разрешен к применению на людях, вы очень рискуете, Наталья Викторовна. Какой бы он замечательный ни был.

Евдокимова едва заметно напряглась, но удержалась от возражения, кивнула.

— Вы правы, Станислав Аркадьевич. Поэтому я заручилась поддержкой руководства Роспотребнадзора.

— Надеюсь, письменной? — без тени улыбки спросил Кочергин.

— Не было времени. Пока устной, но Думченко обещал все утвердить.

— Вы настолько уверены в нем? Слова, вы должны понимать, не стоят ничего.

— Это и в его интересах, — ответила Наталья. — Ведь с него тоже спросят, если что. А так он формально прикроет мне спину, а мой шеф, директор института академик Олейник, прикроет ему. Они все-таки друзья уже много лет.

Кочергин ничего не сказал, но Наталья уловила на его лице скептическую гримасу.

— Ладно, поздно играть отбой, — сказала она.

— Думаете, удастся прикрыться формулой «победителя не судят»? — спросил Кочергин.

— Не думаю, но это немаловажный фактор. Если статистика даст положительные результаты, нам будет с чем идти в Минздрав и получать деньги и разрешение на испытания препарата.