Чумные псы

Раф подумал о том, что его товарищи — в полном унынии. Один, чью речь он едва понимает, ловок и себялюбив, хуже всякой кошки, и Раф знал, что ненавидит его за расчетливость, ибо тот без зазрения совести бросит их обоих в любую минуту, которую сочтет подходящей. Второй же его товарищ, единственное на свете существо, которое его любит, становится все безумнее с каждым отвоеванным у смерти днем, и, следовательно, ответственность Рафа лишь возрастает. Ради этих двоих он должен ночь за ночью собирать в кулак свои убывающие силы и вступать в опасный, изматывающий бой, растрачивая остатки мужества и выдержки, покуда они не иссякнут; и тогда лис покинет их, и они с Шустриком либо умрут с голоду, либо, загнанные охотниками в угол, будут убиты. И лис, разумеется, прав, ибо, как ни крути, Раф не дикое животное и никоим образом не доказал того, что может сделаться таковым. И все же, хотя у Рафа никогда не было хозяина, он, в отличие от лиса, по своей природе нуждался в друзьях.

Исходившая от лиса вонь лишь усиливала голод Рафа и приводила его в дикое бешенство.

«И отчего я не утонул в баке? — подумал он. — Ведь именно этого хотели белохалатники, по крайней мере мне так кажется. А я подвел их. Теперь я ни честный пес, ни разбойник с большой дороги, как лис. Ох, лапа проклятая! Если дело так и дальше пойдет, скоро я не смогу даже в курятник проломиться. Оно, конечно, двое из нас могут попытаться сожрать этого гадского лиса. Есть, правда, еще кошки. Они бегают по фермерским дворам. В крайнем случае, можно сожрать кошку. Интересно, сумею ли я загрызть кошку, прежде чем поднимется шум?» Раф снова повернулся к Шустрику:

— Ты готов?

— Готов, — ответил тот с деланной беззаботностью. — Но отчего бы нам не обождать чуток? Понимаешь, на дома течет синий сон. Синий, глубокий сон. Это я зову его. Видишь ли… — Он осекся.

— Что-то я не понял. Ты хочешь сказать, что можешь…

— Звать-то? Ну да, я зову его морем. Лис рассказал мне. Синий, глубокий сон.

Плохо соображая от голода, Раф с иронией вспомнил убитого Шустриком человека и ту непонятную силу, которая исходила, казалось, из его головы.

— Слушай, Шустрик.

— Что?

— Ты и впрямь это можешь… ну, то есть изменять вещи и выворачивать их наизнанку? Неужели это правда? Ведь тот человек умер. Еще один случай заставил тебя считать, что именно ты убил его.

— Не знаю, Раф. Иногда я просто уверен, что все происходит помимо моей воли, но потом это ощущение исчезает, так что я даже не могу вспомнить, что чувствовал, когда чувствовал это. Полная путаница.

Несчастный пес выглядел совсем потерянным, и Раф дружески куснул его.

— Ладно, Шустрик, не бери в голову, я просто пошутил. Только вот если ты и впрямь можешь делать такие штуки, то отчего бы тебе, к примеру, не сделать так, чтобы люди боялись нас? Вообще-то, это хорошая мысль! — Раф сделал паузу, чтобы оценить ее по достоинству, а затем принялся развивать: — Сделай так, чтобы все они убежали, отозвали своих собак, открыли ворота и дали нам уйти с тепленькими курочками в зубах. Славно было бы! Ну как, Шустрик, сделаешь это для нас?

Шустрик поднял свою проломленную голову и лизнул друга в нос:

— Попробую, Раф. Но я не вполне уверен, что получится.

— Я тоже не вполне уверен, приятель, просто очень хочется.

— Не надо так, Раф… Ты, похоже, смеешься надо мной!

— Нет, что ты! Я знаю, что если ты захочешь, у тебя все запросто получится. Разве что вечер нынче неподходящий, да?

— Заткнитесь вы там, хватит глупости болтать…

— Сам заткнись! Оставь нас в покое!

— Так и оставлю. Тогда погляжу, как вы в курятник проберетесь. Не-е, приятель, дай уж я, а то вы опять тар-бар устроите, фермера накличете, почитай еще ночь без мяска сидеть, а то и того хуже.

Прежде чем Раф успел ответить, лис, как обычно, молча исчез в темноте. Несколько мгновений спустя они заметили, как он темной тенью промелькнул через пятно лунного света на дороге, ведущей к ферме.

— Молчи, Шустрик! — быстро сказал Раф. — Ложись-ка ты!

Дело в том, что под прикрытием жидких зарослей папоротника Шустрик встал и медленно переминался с лапы на лапу, тихонько поскуливая и виляя коротким хвостом.

— Ладно, Раф. Просто я хотел как лучше… Понимаешь, ты попросил, чтобы я сделал так, чтобы люди сами нам отдали… Это называется наклинание, что ли, но я не очень-то понимаю, как это делают…

— Это была шутка! Встряхнись и соберись с духом, с минуты на минуту нам придется рисковать жизнью. И это реальность, а не игра! Даже ты должен понять это, если постараешься. Ты голоден — это реальность. А вон там курицы, самые настоящие, и человек, всамделишный, и очень может статься, что с ружьем. Теперь ясно?

— Ясно, Раф.

— Вот и не забывай.

Зашуршал папоротник, и вновь появился лис. Края его пасти слабо поблескивали чем-то желтым и тягучим, и пахло от него чем-то жирным и вкусным, из-за чего у обоих псов потекли слюнки. Раф лизнул морду лиса.

— Чем это от тебя пахнет?