Чумовые истории. Пёстрый сборник

– Это как же это я "бесчинствую"? Это когда же?.. Да я всё время занят работой как каторжанин вшами.

– Вот и займись чем-нибудь полезным, хватит крыльями махать. Говорят, у тебя две звезды уже есть… Будешь младшим помощником.

– Есть, сэр!

Из командирской рубки доносились негромкий, журчащий баритон капитана, изредка взрывающийся морскими проклятьями, и сухие, холодные "есть, сэр" – "слушаюсь, сэр" – "как прикажете, сэр" – "будет исполнено, сэр" второго помощника Беркаши.

– Ты был прав. У меня разыгралось воображение, – вечером признал Ласло. – Это ж ходячее сплошное благочестие. Ему не Хароном, а воистину Папой Римским работать, ля. Знаешь, эта кутерьма похожа на то, что тебе дают под дых, а ты встаешь, улыбаешься, благодаришь – и тебя снова опускают – а тебе всё словно мало!

Осторожно!

Шаблоны!

Вне конкурса

Минуло шесть дней, как молодой синьор Ульфицио слег с лихорадкой. Лекари, срочно присланные из столицы его отцом, благородным синьором Ульфицио Веккьо, перепробовали кровопускания, компрессы и микстуры, но юноша таял на глазах. Кормилица, тучная дама Буффона, крестилась и молилась, запершись в коморке, выплакала глаза и простилась с надеждой на исцеление господина. Даже кухарка Умиулла пересаливала блюда, но к ним никто не притрагивался, словно дом уже окутан трауром. Все ели чёрствый хлеб и пили только воду.

Юный Ульфицио недавно вернулся из похода к Гробу Господню, все семейство радовалось его возвращению, а про себя все отметили, как он слаб, немногословен и печален. На празднике в честь его прибытия, кроме всех прочих, была и синьорита Ульпина, из старинного окситанского рода. Синьорита Ульпина затмевала всех красавиц города более всего своим благочестием и кротким нравом, и была бы наилучшей партией для Ульфицио, по общему мнению их родителей.

Бог знает, что приключилось с синьором Ульфицио на обратном пути с Востока. Его оруженосец Ливеллино, славный малый, рассказывал на ушко леди Урсуле, что не в пример другим рыцарям, покинув отчий дом, Ульфицио не погряз в разврате и пагубном расточительстве, был равно добр и к слугам, и к поверженным врагам. Неужели теперь, так и не познав радостей мирной и сытой жизни, Ульфицио умрёт?..

Ульфицио Веккьо гневался. Он разогнал докторов, сорвал плотные занавески с окон, чтобы морской воздух входил в комнату больного сына. Это был младший из четверых его сыновей, не скажу, что любимейший, но он питал много надежд на счет его будущего. Сын лежал в забытьи, и луч закатного солнца на его покрытом потом бледном лбу золотил спутанные пряди волос. Жестокое зрелище.

Травы, компрессы и горькие слёзы. Погруженный в глубокую задумчивость, Ульфицио-старший не заметил, как синьорита Ульпина пробралась в спальню и села у изголовья кровати, держа ладонь его сына в своей. На ней было платье из драгоценной парчи, сережки с жемчугом и сафьянные туфли с вышивкой. Она молчала. Взгляд её карих глаз не был теплым, нет, там гнездилась решимость. И гордость.

– Вы видите, он умирает. Есть лишь одно лекарство. Велите Ливеллино осторожно перенести господина к … и сделать так… Немедленно.

Она назвала дом и поспешно вышла. Во дворе уже ждали слуги Ульпины с факелами и паланкином. Не было конца удивлению Ульфицио Веккьо. Он тотчас распорядился сделать всё в точности, как велела синьорита Ульпина. Через день ему доложили, что сын очнулся и впервые заговорил и немного поел. Сердце старика наполнилось радостью. Молодой Ульфицио стремительно выздоравливал, приступы ночной лихорадки сошли на нет, как дурной сон. Он повеселел, с охотой занимался фехтованием и пением.

Болезнь Ульфицио осталась загадкой. Говорят на рынке в Пьяцца-ди-Кавалли, всему виной была пагубная страсть леди Урсулы. Она опрыскала простыни молодого рыцаря ядом, купив его у колдуньи Стриксы. Она не хотела навредить юноше, нет. Она думала, это приворотное снадобье. Бог знает, так ли это. Осенью молодые поженились, и я там был, вино с пряностями по усам моим текло. Я был выбран крестным отцом пятерых детей Ульфицио и Ульпины. Синьор Ливеллино, ставший в последствии знатным господином, владельцем поместья в Вальтерии, может засвидетельствовать истинность моей истории.

7.1 Белый баран. Басня

/Во мне веселится и закатывает рукава старик Вильд! И нет, я не читал Курта Воннегута. За идею спасибо другу/

Однажды, на скотном дворе, высоко в горах, в почтенном семействе черных каракулевых овец родился беленький ягненочек. И такой он был беленький, такой пригоженький, такой прехорошенький, такой… Аппетитный!

Все столпились вокруг и наперебой восхищались: "ах, какие ушки! Какие глазки!" Ягненок вытаращил ясные оливково-лиловые очи в обрамлении густых ресниц и нежно проблеял: "ммааа-ммааа!" Умиление достигло апогея, несколько неокрепших цыпочек в переднем ряду с писком упали в обморок. Генерал Петух тщетно командовал, трубя отбой – никто не подчинялся. Все обсуждали новенького. Больше всего был смущен отец. Ему уже шепнули гусыни, что это, дескать, не его плод. Жена клялась, что была верна.