Чуров и Чурбанов

– Баба Валя, это я, директор Чурбанов, сосед снизу, с фирмы, – ему показалось, что если баба Валя узнавала его раньше, то может узнать и сейчас, но нет:

– Вот, – баба Валя схватила его за рукав и заволновалась. – Видите? Вот это вот что, по-вашему, такое? Это вот телевизор ваш… Это вот ваши кредиты… Что вам ещё от меня нужно? Если Пети уже нет. То чего подписывать-то. Я всю жизнь на хлебозаводе, с блокады, проработала. Хлебозавод – это сердце города. Если хлеб есть, то и город живёт. А вы суки, дьяволы…

Чурбанову стало слегка не по себе. Баба Валя трясла его за рукав. В свете окон завода напротив глаза у неё косили и поблёскивали, и белёсые волосы тоже блестели, выбиваясь из-под шапки. Картина ясна. Давят на неё, чтобы квартиру отдала. Достанут бабулю до печёнок, она подпишет, не читая, и пойдёт бомжевать. А ей, пожалуй, и подворотню не пройти, и зимы этой она не переживёт.

– Давайте сделаем так, – сказал Чурбанов и высвободился из баба-Валиной щепотки. – Я схожу принесу хоть фанерку какую-нибудь. Окно прикрыть. А то тут очень холодно. Понимаете? А завтра электрика вызову. Если они придут, – Чурбанов попытался посмотреть бабе Вале в глаза и загипнотизировать её, но не смог поймать косой взгляд, – вы ничего не подписывайте! Я завтра найду вам адвоката, баба Валя!

Хорошего! Мы с вами возьмём их и просто выставим. Ладно? Мы их просто выкинем. Этих коллекторов или кто они там. А может, это просто бандиты.

– Бандиты, – подхватила баба Валя. – Аквариум мне разбили. А я при чём. Чего подписывать.

– Да-да, вот именно, – Чурбанов для верности несколько раз кивнул. – А пока – фанеру. Ладно? Чтобы в окно не дуло. Сейчас принесу и чуть-чуть заделаю. Ладно?

– Сходи в магазин, – вдруг сказала баба Валя. – Белой булки мне купи и маленькую. Магазин-то открыт?

– Открыт, куплю.

– Ну вот, – баба Валя притиснулась ещё ближе, подняла голову, так, что Чурбанов в свете окон хлебозавода с улицы мог теперь хорошо разглядеть ее лицо и белые патлы. – Водочки и белой булки принеси. Денежки я тебе отдам. У меня есть.

– Хорошо. А может быть, ещё что-то нужно? Я список напишу, баба Валя, всё строго по списку.

– Нет-нет, ничего больше не нужно. Больше ничего не нужно. Всё у меня есть, мне ничего не нужно. Только белой булки и маленькую. А то купишь, что мне не надо. А мне булку надо, белую. И маленькую. Это любую можешь, любую.

Чурбанов выбежал из подъезда, завернул в подворотню, дошёл до магазина. Магазин был старенький, провинциальный. Там настоялось то же сонное, хлебное комковатое тепло, что виднелось в окнах. Над жёлтым прилавком с крендельками в пакетах дремала продавщица в синем кокошнике. Солёные огурцы мокли в жестяном пятилитровом бочонке. Водки и коньяки стояли под ключом, за слегка обляпанными стеклянными дверцами.

– Булку и маленькую, – сказал Чурбанов, и вдруг почувствовал что-то странное, как будто это не он гипнотизировал бабу Валю, а она его. И как будто он на самом деле был не в магазине, а где-то ещё. Отчего-то сильно ёкнуло и быстро-быстро забилось сердце.

Чурбанов заторопился, схватил товары и выскочил в дверь. Тут же перед его носом в подворотню въехал мерс цвета «вишнёвая кровь». Чурбанов выждал, пока проедет, заскочил в подворотню, оттуда, пока те парковались в крохотном дворе, – в подъезд.

– Вот, – сказал он, выкладывая на стол булку и водку. – Принёс.

Баба Валя всё стояла посреди комнаты.

В дверь громко постучали. Повторили ещё громче.

– Стойте здесь, – велел Чурбанов бабе Вале.

Он вышел в прихожую.

– Кто там? – проорал он прямо в дверь.

Трое, а может, и четверо. Чурбанову было не страшно, но довольно-таки противно. Четверо, со стволами небось.

– Бабка, кто там у тебя? Эй, открывай. Нас много, – слышалось с той стороны двери.

Чурбанов внезапно развеселился. Он дёрнул дверь на себя, и чуваки, а их было только двое, ввалились в прихожую.

Чурбанов кинулся пожимать им руки. Первый был квадратный и только казался грузным, а передвигался вороватой паучьей побежкой. Другой был прямоугольный, возвышенный. Когда он стоял рядом, то похож был на человека, и даже неплохого, особенно в профиль.

– Приятно видеть коллег! – веселился Чурбанов, пожимая их руки обеими своими. Мучители слегка оторопели.

– А ты-то кто? – спросил квадратный, моргая маленькими блестящими глазками. – От какого банка или чего?

– Я генеральный директор Чурбанов! – рявкнул Чурбанов, как адский предводитель. – Указ от первого декабря слышали?! О проверке деятельности коллекторских агентств…

– Проверке что-что, – спросил ровным голосом тот, который был слегка похож на человека и стал похож поменьше. В темноте Чурбанов не видел его лица. Вообще коллекторов было как-то плохо видно, словно бы они сами заслоняли себя, мешали на себя смотреть.

– Коллекторских агентств, – ехидно сказал Чурбанов и тут же понял, что они ему не верят.

– А я водочки налила, – проскрипела баба Валя откуда-то из-за стола. – Булочки нарезала. Что вам от меня нужно? Я ведь ни в чём не виновата. Петя умер, я всю жизнь на хлебозаводе проработала. А хлебозавод, это же сердце города.