Чуров и Чурбанов

Как только построили кольцевую, Чурбанов приноровился по ночам въезжать на неё и кататься, открыв окна, чтобы в ушах ветер свистел. Таким образом жёг бензин Чурбанов, конечно, не во всякую ночь, а только в такие ночи, когда ему нужно было что-то обдумать или когда он был в настроении или же не в настроении. Частенько при езде Чурбанов курил без остановки так же быстро, как ехал. Окурки он кидал за окно, и они улетали, рассыпаясь мелкими искрами. Ездил Чурбанов всегда один. Но однажды, в ночь весеннего солнцестояния, случилось с ним вот какое происшествие.

Чурбанов, по своему обыкновению, ездил по кольцевой по часовой стрелке, то есть, минуя Пулковское шоссе, проезжал дальше к Красносельскому, через Кронштадт, потом на север, оттуда к Выборгскому шоссе, далее к Мурманскому, оттуда снова к Пулковскому – и так далее. Ехал, ехал Чурбанов и вдруг издалека заприметил на обочине человеческую фигуру. Сбросил скорость – и увидел, что человек этот не дорожный работник, на нём нет жилета, а в руках – никакого инструмента. Чурбанову это не понравилось. Он сбросил скорость ещё сильнее, а когда человек сделал шаг вперёд, затормозил окончательно и встал, хоть на кольцевой это и запрещено.

Остановившись, Чурбанов приоткрыл дверь, высунулся и крикнул:

– Эй! Садитесь, подвезу!

Человек подошёл. Чурбанов увидел, что перед ним крупная, рослая девушка-подросток и, кроме того, вроде бы панк. Полголовы у девушки было выбрито. На остальной половине рос голубоватый пух. Девица была одета не по погоде – в майку с оскаленным зверем и спортивные штаны с рынка.

– Залезайте, – сказал Чурбанов. – Бояться не надо.

– Я ничего не боюсь, – сказала девица и села рядом. – Если что, нож есть.

Это она произнесла довольно равнодушно. Не вызывающе, а так, к сведению. Голос у неё был низкий, хрипловатый.

– Вижу, что ничего, – сказал Чурбанов, набирая скорость. – Иначе бы не полезли сюда в два часа ночи. Вас куда подвезти? Могу куда угодно, я кругами катаюсь. Так где вас высадить?

– Да нигде особо. Пока вперёд просто. А потом, ну, куда-нибудь.

Чурбанов глянул искоса. Лицо у неё было широкое, курносое, равнодушное. Она явно мёрзла, нахохлилась, руки засунула себе под попу. Чурбанов включил подогрев сиденья.

Запищал датчик ремня безопасности.

– Пристегнитесь.

Девица нашарила ремень и пристегнулась. Ну ладно, подумал Чурбанов, будем тогда кататься. Девица ему не мешала. Наоборот, её присутствие нравилось Чурбанову Чувствовалось, что человек она физически сильный и притом немного нелепый. Чурбанов врубил музыку. Девица смотрела вперёд, грела руки и чуть посапывала носом. В темноте он не смотрел на неё, но чувствовал этот крупный объект рядом.

Так бок о бок они проехали почти сто километров. Засинели впереди огни аэропорта, и Чурбанов собрался домой. Тогда он спросил девицу, неподвижно сидевшую справа:

– Всё-таки куда вас подбросить? Я не спешу. Могу куда угодно отвезти.

– Да вот тут прямо и высадите, – чуть смущённо и глухо ответила девица. – Не парьтесь, чтобы куда-то там отвозить.

– Ну, как хотите, – возразил Чурбанов, – вы свободный человек, но я не хочу вас высаживать на магистрали, здесь нельзя ни пешком ходить, ни останавливаться. Опасно.

– Я и хочу, чтоб опасно, – прозвучал голос девицы сбоку.

– А что за экстрим такой? – удивился Чурбанов.

Они уже проскочили Пулковское. Чурбанов решил, что свернёт и высадит панк-девицу всё же в городе.

– Это не экстрим, – сказала девица угрюмо. – Я просто хочу, типа, чтобы меня сбили.

– Чтобы что? Сбили чтобы? – не сразу отозвался Чурбанов (несколько секунд он просто вёл, обдумывая сказанное). – А-а. Ну… Зря вы. В тюрьму же человек сядет. Ну и потом, это не так просто. Вот я ведь вас не сбил.

– Это я поняла, – девица усмехнулась, снова довольно угрюмо. – Надо более внезапно выскакивать.

Чурбанов хмыкнул. Девица, возможно, хотела, чтобы с ней поговорили. Ну он же, хм, не психолог МЧС, чтобы отговаривать людей от суицида. В некоторых случаях это и правда отличный выход. Всё-таки он спросил без особого интереса:

– А чё так? Проблемы?

– Парень, который мне нравится, из-за меня в тюрьму сядет и вообще умрёт, – сообщила девица. – Я хотела просто спецназом стать. Или эмчеэсовцем. Или лётчицей. Ну, или пожарником. Но у меня заболевание, и мне нельзя. И вот… короче…

– Какое заболевание-то, если не секрет? – спросил Чурбанов.

– Сложно объяснить. Вот есть люди, у них диабет, да? А у меня как бы слишком сильный иммунитет, – пояснила она. – Я уже в больнице столько раз лежала. Мне надоело. Однажды целое лето лежала. А у меня характер такой, что я люблю экстрим. У вас такого не было, что вот идёшь – и водосточные трубы бац-бац, пинаешь? А потом одну оторвёшь и начинаешь на ней прыгать, и чем больше труб снёс, тем больше хочется?

– Бывает, – кивнул Чурбанов. – Понимаю.

– На паркур ходила полгода. Но было зимой обострение, и прыгать вообще нельзя. Могут кости просто сломаться. Там кости тоже воспаляются.

– Жесть, – сказал Чурбанов с уважением.